В 1915 и 1916 гг. Завойко появился в составе руководства ещё ряда нефтяных фирм, входивших в Русскую генеральную нефтяную корпорацию. (Её контролировал Русско-Азиатский банк Путилова). Это были: Апшеронское нефтяное общество, общество «А.И. Манташев и Кº», Московско-Кавказское нефтяное промышленно-торговое товарищество, нефтепромышленное и торговое общество «Братья Мирзоевы и Кº», Петроградско-Грозненское нефтепромышленное акционерное общество, Средне-Азиатское нефтепромышленное и торговое акционерное общество «Санто», Товарищество нефтяного производства «Г.М. Лианозова сыновья».
В 1916 г. Путилов начал выдвигать В.С. Завойко в состав руководства общероссийских предпринимательских организаций. 4 ноября 1916 г. будущий идеолог «Корниловщины» стал одним из учредителей Нефтяной секции Совета съездов представителей промышленности и торговли и членом её бюро[459]. Завойко также входил в Нефтяную секцию Отдела по топливу Центрального военно-промышленного комитета (ЦВПК)[460]. По оценке С.П. Мельгунова «Завойко являлся как бы представителем Путилова в Военно-промышленном комитете»[461].
Здесь следует отметить, что руководимый А.И. Гучковым ЦВПК в 1916 начале 1917 г. активно занимался оппозиционной политической деятельностью. Через его структуры велась подготовка к государственному перевороту[462]. Участвовал ли в ней Завойко? И, если да, то действовал ли он по наущению Путилова? Иначе говоря, являлся ли B. С. Завойко проводником замыслов главы Русско-Азиатского банка не только в экономической, но и в политической сфере?
Сам Завойко в эмиграции зачислял себя в число заговорщиков.
C. П. Мельгунов в своей книге, опубликованной в 1931 г., сообщил, что «Завойко любит рассказывать, как он участвовал в тучковском заговоре»[463]. Участие это выражалось, в том, что Завойко был послан в Туркестан с письмом от Гучкова к генералу А.Н. Куропаткину, на тот момент тоже будто бы входившему в состав заговорщиков.
Мельгунов отнесся к этому рассказу с недоверием, поскольку Гучков отрицал и факт отправки этого письма, и участие Завойко в заговоре. По мнению историка «Завойко просто был выслан в Туркестан Департаментом полиции за разговоры о перевороте»[464].
На наш взгляд, какая-то фактическая основа у рассказа Завойко должна быть. Адмиральский внук контактировал с Гучковым в рамках ЦВПК и ездил в Среднюю Азию по делам общества «Санто». Следовательно, вполне мог сыграть роль курьера (возможно и не зная о содержании письма). Косвенно это подтверждает приезд Куропаткина в Петроград. Во время Февральской революции генерал находился в столице[465] как и ряд других старших офицеров, причастных к заговору.
Что касается высылки Завойко Департаментом полиции, то она тоже имела место, буквально накануне революционных событий. Этот эпизод Завойко изложил так: «Переворот конца Февраля застал меня на промыслах Общ.[ества] «Санто» Ферганской области, куда я экстренно выехал 22 февраля по предложению переданному мне на словах от имени Товарища Министра Вн.[утренних] Дел, заведующего полицией в виде угрозы выслать в случае отказа от добровольного выезда.
Причинами этого предупреждения, вероятно, явились: моё письмо бывшему царю от начала декабря 1916 года, моя докладная записка ему же от конца января 1917 года и предложения неотложных реформ, мое предполагавшееся с 12 по 14 февраля назначение на пост министра-председателя и моя речь, сказанная 15 февраля в помещении Военно-промышленного комитета на собрании крупных финансистов и промышленников по вопросу о подписке на новый предполагавшийся внутренний заём»[466].
Косвенное подтверждение этих сенсационных сведений имеется в воспоминаниях лидера эсеров В.М. Чернова. Тот писал, что Завойко был связан с кружком Распутина и по слухам, если бы не убийство Распутина, стал бы министром финансов[467].
Этот пост тогда занимал П.Л. Барк. Из членов «кружка Распутина» отставки министра финансов мог желать только А.Д. Протопопов, ибо Барк добивался его увольнения. Не терпел Протопопова и желал его исключения из кабинета и премьер Н.Д. Голицын[468]. Соответственно замена председателя совета министров также была в интересах А.Д. Протопопова. При этом людей готовых на сотрудничество с министром внутренних дел было очень мало. Выбирать не приходилось. Поэтому Протопопов вполне мог схватиться за кандидатуру Завойко. Назвать же её Протопопову мог только А.П. Путилов.
Путилов (в своё время близкий сотрудник С.Ю. Витте) достаточно критично относился к Николаю II. Однако, превратившись из чиновника в «капитана тяжелой промышленности» он не мог не понимать, что для его отрасли жизненно важно существование сильного государства. Тяжёлая промышленность всегда находилась под покровительством самодержавия, а в годы Мировой войны особенно. В этот период предприятия, занимавшиеся машиностроением и металлообработкой, были загружены казенными заказами, имели первоочередной доступ к энергоресурсам, а их работники получили броню от призыва на фронт. Значит, ссориться с царскими властями «металлистам» не было резона. Поэтому в мае 1915 г., когда на IX съезде представителей промышленности и торговли текстильщики и горнопромышленники выступали с оппозиционными речами, Путилов к ним не присоединился. Он заявил тогда французскому послу Палеологу, что «царская власть это основа, на которой построена Россия, единственное, что удерживает её национальную целость», а свержение царизма приведет к разрушению государства и анархии («Мы увидим вновь времена Пугачева, а может быть и ещё худшие»)[469].