Однако остаётся непонятным, зачем лидеру кадетов потребовалось публично дискредитировать внешнеполитическую линию «правительства Николая II». Ведь официально оно было твердо ориентировано на союз с Антантой и решительно отвергало возможность сепаратного мира.
Своё объяснение мотивов, двигавших Милюковым, предложил Ф.А. Гайда. По его мнению «клеветническая речь» лидера кадетов, произнесенная им 1 ноября, «открыла новую предвыборную кампанию»[337]. Для успеха в ней кадетам нужно было, как можно ярче, продемонстрировать свою враждебность власти, не порывая, при этом с существовавшей политической системой. В ситуации, «когда оппозиция должна была выбирать между необходимостью сохранить легальные методы борьбы и желанием не потерять политическую инициативу» её основным оружием становились «сознательная дискредитация и клевета». В этой связи основной целью поездки П.Н. Милюкова за границу в июле сентябре 1916 года стал «сбор слухов» о попытках русского правительства пойти на сепаратный мир с Германией. Необходимая информация черпалась руководителем кадетской фракции из европейских газет и встреч с русской эмиграцией в Швейцарии[338].
Но ведь европейские газеты были доступны и в Петрограде. Что касается русских эмигрантов в Швейцарии, то в чём была необходимость получения слухов именно от них? Ведь немало эмигрантов из Российской империи проживало также в Англии и Франции. А с ними Милюков с этой целью не встречался. Да и вообще, неужели, чтобы получить материал для своих «клеветнических» утверждений, лидеру думской фракции было необходимо специально ехать в Швейцарию и, уподобившись детективу-любителю, проводить там собственное расследование? И в этом ли состояла суть его «секретной миссии», если таковая действительно имела место? Для ответа на эти вопросы следует проанализировать предысторию, ход и результаты поездки П.Н. Милюкова, начавшейся 18 июля 1916 года[339].
В своих воспоминаниях он написал, что приглашение посетить с лекциями Англию и, на обратном пути, Норвегию, принял во время весенней поездки того же года в Западную Европу в составе делегации Государственной думы. Больше всего его, якобы, привлекла возможность провести промежуток времени между выступлениями в Кембридже и Христиании в Швейцарии, «чтобы собрать из недоступных в России источников данные о таинственных сношениях германцев с русскими сферами по поводу заключению сепаратного мира»[340].
В качестве примера этих «таинственных сношений» Милюков назвал подробно описанную в историографии встречу А.Д. Протопопова с немецким предпринимателем Варбургом. (Она состоялась в Стокгольме в июне 1916 года)[341]. Только-только покинув российские пределы, кадетский лидер будто бы сразу же стал расспрашивать о ней русского посла в Швеции Неклюдова[342]. Однако, похоже, в данном случае маститого политика подвела память, ибо дальше он повествует о своей встрече с норвежским королем Гаконом. Между тем она, как точно известно, состоялась 7 (20) сентября 1916 г.[343], то есть на обратном пути Милюкова в Россию. Поэтому можно с уверенностью полагать, что и упомянутый разговор с Неклюдовым имел место в сентябре, очевидно в связи с сенсационным назначением Протопопова на пост управляющего МВД, а не в июле, когда тот ещё не имел никакого отношения к «сферам» (так оппозиционные политики иносказательно называли царскую чету и её ближайшее окружение).
Содержание этой беседы с Неклюдовым Милюков изложил в своих показаниях Чрезвычайной следственной комиссии (далее ЧСК) Временного правительства, указав, что по её итогам у него сложилось мнение о том, что встреча Протопопова и Варбурга носила «политически не важный», «случайный» характер. Тем самым у Милюкова укрепилось впечатление о ней, как о «случайном эпизоде», возникшее после личной объяснений с самим А.Д. Протопоповым в июле 1916 года[344]. Поэтому трудно представить, что из-за контакта Протопопова с Варбургом лидер кадетов в июле 1916 г. специально запланировал посещение Швейцарии.
Гораздо больше, чем Протопопов, Милюкова, в контексте проблемы сепаратного мира, должен был интересовать Б.В. Штюрмер. Его назначение министром иностранных дел кадеты восприняли с большим беспокойством. Они опасались, не изменится ли проводившийся Сазоновым курс на войну до победы, в тесном единении с союзниками[345]. Газета «Речь», которую редактировал Милюков, настаивала на том, что новый министр должен дать на сей счет четкие и недвусмысленные разъяснения, коль скоро его имя само по себе «ничего не символизирует и не гарантирует»[346].
Содержание этой беседы с Неклюдовым Милюков изложил в своих показаниях Чрезвычайной следственной комиссии (далее ЧСК) Временного правительства, указав, что по её итогам у него сложилось мнение о том, что встреча Протопопова и Варбурга носила «политически не важный», «случайный» характер. Тем самым у Милюкова укрепилось впечатление о ней, как о «случайном эпизоде», возникшее после личной объяснений с самим А.Д. Протопоповым в июле 1916 года[344]. Поэтому трудно представить, что из-за контакта Протопопова с Варбургом лидер кадетов в июле 1916 г. специально запланировал посещение Швейцарии.