Сложная операция по дискредитации военного министра началась в декабре 1914 года. 12 декабря к русскому военному агенту в Стокгольме Д.Л. Кандаурову явился 26-летний подпоручик Я.П. Колаковский, который сообщил, что был в плену, где его завербовали немцы, чтобы он убил великого князя Николая Николаевича. Германцы посоветовали Колаковскому по приезде в Россию войти в сношение с отставным жандармским полковником Мясоедовым, который, будто бы на них давно работает[273].
Как уже говорилось выше, сейчас можно считать вполне доказанным, что Мясоедов пострадал невинно. Так немецкий разведчик Александр Бауэрмайстер (по словам Колаковского наставлявший его в Германии) в своих воспоминаниях прямо отрицал, что Мясоедов действовал в интересах Берлина[274]. Следовательно, послать Колаковского к Мясоедову немцы не могли и весь рассказ подпоручика выдумка. Но кто тогда отправил Колаковского в Стокгольм? Русские недруги Сухомлинова, включая великого князя Николая Николаевича, не могли осуществить такую сложную операцию на территории Швеции, так чтобы она не оставила никаких следов в источниках. А вот для англичан командировать своего агента в Стокгольм не представляло труда.
Русские спецслужбы проглотили наживку и в январе 1915 г. установили наблюдение за Мясоедовым. 18 февраля 1915 г. тот был взят под стражу. А в первой половине марта 1915 г. на Сухомлинова обрушился мощный шквал компромата, связанный с этим арестом. 4 марта 1915 г. В.А. Сухомлинов с тревогой писал своему приятелю Н.Н. Янушкевичу (начальнику штаба Верховного главнокомандующего): «Злополучный наш Петроград в последнее время переполнен такой массой слухов и сплетен, что уши вянут. В этот столично-провинциальный огонь подлили масла мясоедовским арестом. Какие на этом фоне вышивают узоры, нет возможности передать»[275].
Операция спецслужб Англии против Сухомлинова (если она действительно имела место) началась как нельзя вовремя. Она совпала по времени с попыткой немцев выйти через русского военного министра на Николая II. Канал связи с российским императором через В.А. Сухомлинова должен был установить Георгий Васильевич Мачабели (18851935). Вот несколько фактов из его биографии: он с 1906 г. состоял в Грузинской национально-демократической партии. Входил в группу «Свободная Грузия» (Женева). Был одним из лидеров «Комитета независимости Грузии», который после начала Первой мировой войны переехал в Берлин. В течение войны Мачабели трижды совершал экспедиции на немецких подводных лодках и привозил в Грузию из Стамбула оружие.
Мачабели окончил Горную академию в Берлине. Во время учебы в Германии у него завязалось знакомство с Василием Давидовичем Думбадзе, племянником знаменитого градоначальника Ялты И.А. Думбадзе. В.Д. Думбадзе впоследствии был автором биографии В.А. Сухомлинова и имел деловые сношения с двоюродным братом жены военного министра, инженером Н.М. Гошкевичем[276]. Вполне возможно, что немцы решили использовать старую студенческую связь Мачабели с Думбадзе для выхода на Сухомлинова и далее на Николая II в обход русского МИДа.
В конце 1914 г. Мачабели получил задание германских властей приехать в Россию. В январе 1915 года он встретился в Петрограде с Думбадзе. Тот сообщил об указанном свидании Сухомлинову. Военный министр, естественно, обязан был доложить о данном факте царю. Но Николай II не торопился использовать этот канал связи и вообще вступать в контакт с немцами. Царь полагал, что коль скоро Россию втянули в войну, для страны выгоднее остаться в Антанте, чтобы после победы получить проливы Босфор и Дарданеллы.
Разгром турок под Саракамышем в начале января 1915 г. сделал вопрос о поражении Османской империи и судьбе черноморских проливов актуальным, и Николай II поставил его перед союзниками. Во второй половине января 1915 г. желание России получить Константинополь и проливы было озвучено её дипломатическими представителями. Оно обсуждалось в Государственной думе и прессе и, конечно, стало известно в Берлине.
Оформление этого соглашения в форме официальной договоренности резко уменьшало шансы германской дипломатии добиться сепаратного соглашения с Россией. Поэтому усилия Германии по установлению сепаратных контактов с российским руководством в феврале 1915 г. достигли наибольшей степени интенсивности. Успеху немецкого «миротворческого натиска» могли способствовать победы германских войск на Северо-Западном фронте и начало Антантой 6 февраля 1915 г. Дарданелльской операции, в которой Россия увидела стремление союзников самим захватить Константинополь, не допустив его перехода к России.
Для выхода на правящие круги России Берлин в феврале 1915 г. использовал упомянутого выше датчанина Андерсена, фрейлину императрицы Александры Федоровны М.А. Васильчикову (оставшуюся после начала войны в своём имении под Веной) и С.Ю. Витте.
Бывший глава Совета министров Российской империи связывал своё возвращение в большую политику с надеждой, что ему будет поручено вести мирные русско-германские переговоры. По просьбе С.Ю. Витте в Стокгольм выехал российский нефтяной магнат Э.Л. Нобель, имевший прочные связи при шведском дворе. Миссия Нобеля осуществлялась без согласования с МИДом, но не осталась для него тайной. 12 февраля 1915 г. российский посланник в Швеции А.В. Неклюдов доложил С.Д. Сазонову о том, что, «почтеннейший Эммануэль Нобель» всецело вошёл в германо-шведскую «миротворческую интригу»[277]. В результате 16 февраля 1915 г. шведский король Густав V предложил Николаю II услуги в скорейшем окончании войны[278]. Дело принял чрезвычайно опасный для англичан и французов оборот, поскольку вскоре в Петроград с аналогичными предложениями прибыл Ганс Нильс Андерсен, встретившийся с Витте, а также принятый 20 февраля 1915 г. царем. Однако Николай II отказался от сепаратных переговоров с Германией, о чём и сообщил союзникам. Причем их послы, Бьюкенен и Палеолог, получили возможность увидеться с Андерсеном