Резкую перемену тактики «Русского знамени» можно объяснить следующим образом: узнав, что слухи о «Витте-автобомбисте» достаточно популярны, издание поспешило отразить эту версию на своих страницах. Значит, не только газеты являлись распространителями сплетен, но и, напротив, неформальная коммуникация формировала повестку дня в редакциях. Другими словами, «Русское знамя» не запустило эту сплетню в общество, а отразило на своих страницах уже сформировавшиеся слухи.
Версия о симуляции покушения еще долго имела хождение среди противников министра. На заседании Государственной думы 10 ноября 1908 года депутат фракции националистов С.И. Келеповский с трибуны, публично обвинил Витте в том, что тот инсценировал покушение «для саморекламы, а потом устыдился и замолчал». Об инциденте, произошедшем в Думе, имеются мемуарные свидетельства[337]. Этот факт особенно разителен, ведь многие данные, в том числе о взрывной силе снарядов, уже стали к тому времени достоянием общественности.
Версия о симуляции покушения еще долго имела хождение среди противников министра. На заседании Государственной думы 10 ноября 1908 года депутат фракции националистов С.И. Келеповский с трибуны, публично обвинил Витте в том, что тот инсценировал покушение «для саморекламы, а потом устыдился и замолчал». Об инциденте, произошедшем в Думе, имеются мемуарные свидетельства[337]. Этот факт особенно разителен, ведь многие данные, в том числе о взрывной силе снарядов, уже стали к тому времени достоянием общественности.
2.2. По приказу «одной августейшей особы»: версия о причастности «Союза русского народа» к покушению на Витте
Параллельно с трактовкой преступления как симуляции распространилась и другая версия о причастности к нему черносотенцев. В одной из статей «Биржевые ведомости» уже 1 февраля сообщали о возможных организаторах покушения: «Общая молва называет их: это черносотенные организации, которые не раз открыто заявляли, что графа Витте следует убить за то, что он предал Россию»[338].
И для семейства Витте вскоре стало понятно дело не обошлось без черносотенцев. Граф начал собственное расследование. Вскоре он получил однозначный ответ: к заговору на его жизнь причастны боевики московского отделения «Союза русского народа»[339]. В письме к дочери, Вере Нарышкиной, графиня Витте уже через несколько дней делилась своими чувствами:
Хотела бы знать, какая партия устроила покушение на папа? Думаю, что черносотенцы, хотя, конечно, этого никому не высказываю. Ты тоже никому не говори об этом. Власти систематически разрешали в их газетах смешивать папá с грязью и возбуждали против него народ. Пишу тебе все это на случай моей смерти, чтобы ты знала, как все в действительности. Папá никому никогда такие вещи не скажет. Ты тоже никому ничего не говори о моих словах, а то, пожалуй, скажут, что я критикую лиц, стоящих у власти. Я очень нервна и расстроена, нет мерзости, которой они не писали бы о нас в газетах, а теперь еще хотели взорвать на воздух[340].
По-видимому, эти слова графиня адресовала не только дочери, но и правительству. Было ясно, что письмо подвергнется перлюстрации и его содержание станет известно полиции. Да и трудно представить себе Витте, который безучастно наблюдал бы за развитием событий.
На следующий день после обнаружения снарядов граф получил письмо с угрозами, написанное с целью вымогательства денег, и сразу же передал его в Департамент полиции. Вскоре он получил второе письмо: ему сообщалось, что, так как он не прислал требуемую сумму, на него будет совершено второе покушение. Граф также передал это письмо дежурившему у его дома агенту охранного отделения.
Террористы действительно планировали довести задуманное до конца, но на этот раз путем метания бомбы в экипаж Витте, когда он будет направляться на очередное заседание в Государственный совет. Информация исходила от одного из террористов, догадавшегося, что их направляют черносотенцы, а вовсе не революционеры. Он сообщил о готовящемся покушении одному из членов Государственной думы, тот П.Н. Милюкову и одному из журналистов. Газетчик, в свою очередь, поделился этой информацией с бывшим начальником Департамента полиции А.А. Лопухиным, а последний через И.П. Шипова довел ее до сведения Витте[341]. По данным журналиста Л.М. Клячко, в числе тех, кто знал о покушении, были также председатель Государственного совета М.Г. Акимов и П.Н. Дурново[342]. Таким образом, круг людей, информированных о происходящем, был достаточно широк. Заседание перенесли с 26 на 30 мая 1907 года. Витте принял решение посетить Государственный совет, так как опасался, что отказ явиться на заседание будет расценен как трусость. Покушения не последовало.
24 мая 1907 года Витте виделся с М.М. Ковалевским, который позже вспоминал:
Он предложил подвезти меня. Я согласился. На этот раз он уже не спросил меня, не боюсь ли я ехать с ним. Вероятно, ему еще был памятен мой ответ, что в переживаемое нами время можно подвергнуться и большей опасности, чем сидеть рядом с ним. Но, вероятно, мысль об этой опасности снова пришла ему в голову, он сообщил мне, что виновники подготовлявшегося покушения на его жизнь до сих пор не найдены, что на его вопрос не принадлежат ли они к СРН [ «Союзу русского народа». Примеч. ред.] получен был ответ: «Не прямо к Союзу, но к близким к ним сферам, а кто именно неизвестно». «Какой срам, сказал я, для правительства оставить неразысканными убийц Герценштейна, убийц Иоллоса тех, кто подложил Вам бомбы!» Мой собеседник только поднял глаза вверх. «Я перестаю понимать Столыпина», сказал он[343].