Когда Мила выросла, окончила школу, а потом институт, стала работать, и коллектив женщин на день рождения, подарили ей немецкую куклу. Эти куклы были тогда очень популярные и дефицитные. У таких кукол была резиновая голова, глаза с густыми мягкими ресницами, шелковистые волосы, которые хорошо расчёсывались, а остальное туловище, руки, ноги могли быть пластмассовыми, но были как настоящие. У подаренной куклы было красивое жёлтое платье, с оборкой по подолу юбки. На голове косынка такой же расцветки. Это была зеленоглазая красавица. Кукла говорила «мама», закрывала и открывала глаза. Много позже и Мила купит своей дочери куклу, со светлыми вьющимися волосами, почти в метр ростом и которая ходила, шагала, когда её ставили на пол и держали за руку, поворачивала голову при ходьбе. Потом появилась кукла Барби, с женственной фигурой и длинными пышными волосами. В магазинах игрушек были целые семьи таких кукол: папа, мама, и дети; разнообразная мебель для них, и игрушечные дома с готовым интерьером.
В детстве Милы не было ещё компьютеров, телевидение не во всех районах установили, но дети не скучали. В доме всегда был фильмоскоп, и разные диафильмы. По вечерам, выключали свет и смотрели всей семьёй. Можно долго было рассматривать понравившийся кадр, так как демонстрация диафильма зависела от самих. Сначала взрослые читали текст, а позже дети, когда пошли в школу и научились читать, то читали сами, по очереди. Брату и сестре, нравилась познавательная настольная игра «Угадай животных», т. е. по описанию нужно было отгадать, какому из диких животных принадлежат те или иные признаки и черты. Походы в библиотеку, считались одним из приятных событий, выбирали книжки, разрешали брать собой, три-четыре, а как приходили домой, то с большим интересом читали, обсуждали понравившуюся книгу. Весной возле дома играли в лапту, футбол, летом купались, учились плавать в природных водоёмах. А в зимнее время дети ходили на лыжах, катались на коньках, рядом были разные речки, протоки. Мальчишки играли в хоккей. Так проводили свой досуг многие дети, пока не пришли 90-е годы.
Звёздам фигурного катания
Звучит аранжировки фон,
И пары фигуристов в унисон,
Кружат, танцуют и скользят,
Программу выполнить хотят.
То Навка, стройная летит,
Своим искусством впечатлит.
Она на льду, красива и строга,
Наставник звёзд экрана и труда.
В поддержках страха нет, у дам,
Когда у них партнёр Роман.
Их превзойти не по зубам,
Работать долго надо нам!
На ярком юбилее у Татьяны,
Заслуженного тренера Страны,
Где фигуристы очень пожелали:
В Москве театр льда открыли бы!
А Авербуху надо продолжать,
Прекрасные проекты создавать!
На льду, чтобы все звёзды были,
Большую радость зрителям дарили!
17.03.2017
Иван Яковлев
Живёт в городе Губкин Белгородской области. Печатался в сборниках «Форма слова» и «Лили Марлен», номинировался на премию.
О Мария
Бежали люди на холме,
Бросая все дела ручные.
И каждый в страхе по земле
Показывал шаги большие,
Боясь разгневать в вышине
Суровых судей жизни.
Фемиды храм во всей красе
Стоял и жаждал смерти.
Одинадцать жрецов судьбы,
Мыслители и его сенат.
Посередине, вдоль толпы,
Шёл обвиняемый отряд.
Опилками с трибун бросали
Крики, эхо, стон мольбы,
Суровые слепые взгляды,
Эшафотные столбы.
Виновен каждый, кто посмел
Измазать грязью жирный пол.
Слуга, дворецкий, шут, холдей.
До Августейшеских особ
Десяток стриженых голов.
Виновен с плеч, даря народу,
Республика вершит террор,
Перерубая путь к свободе.
Прощайте, сладкие бриоши,
Брилиантовая брошь Ламбаль.
Королевы лёгкой моды,
Платья, шелка в кружевах.
До свидания, маскарады,
Балы с ночи до утра
И распутные наряды.
Пир Версальского дворца,
Ночные сплетни и интриги
С тобою канет это в лету.
В последний раз ты так красива,
О Мария, о Антуанета.
Так делай дело, друг Сансон
Вези на золотой карете
За ярко светлый горизонт
О Мария, о Антуанета.
Цветочная гирлянда
Глаза смотрели вдаль, глаза боялись ночь.
И лёгкий пепел стал порою одиночеств.
Тёплый бриз с морей поверг во тьму титана
Да бросил его дух в клетку Тамерлана.
Не смерть близка, а томное удушье
Лицом к лицу с собой, пойманным в ловушке.
Быть может, это не титан, а беспокойный человек,
Страдающий нехваткой сна и мыслью вскоре умереть.
Но есть цветочная гирлянда с геранивых полей
И мучительное небо, полное огней.
Здесь нет величия и тем более побед,
Всё потеряло смысл, вкус и цвет.
Господи, где Ты оставил, потерял, забыл
Помазаника своего в изгоя превратил?..
Мы все чем-то похожи, как будто что-то знаем.
Наполеон ведь тоже знал, но Бог то не прощает.
Парижу
Цветочная гирлянда
Глаза смотрели вдаль, глаза боялись ночь.
И лёгкий пепел стал порою одиночеств.
Тёплый бриз с морей поверг во тьму титана
Да бросил его дух в клетку Тамерлана.
Не смерть близка, а томное удушье
Лицом к лицу с собой, пойманным в ловушке.
Быть может, это не титан, а беспокойный человек,
Страдающий нехваткой сна и мыслью вскоре умереть.
Но есть цветочная гирлянда с геранивых полей
И мучительное небо, полное огней.
Здесь нет величия и тем более побед,
Всё потеряло смысл, вкус и цвет.
Господи, где Ты оставил, потерял, забыл
Помазаника своего в изгоя превратил?..
Мы все чем-то похожи, как будто что-то знаем.
Наполеон ведь тоже знал, но Бог то не прощает.