Во-первых, мальчишка ей все-таки сочувствовал. А во-вторых, в этой шикарной школе на нее смотрели как на деревенщину: приехала из какого-то городишки, который так и называется Городишко и который даже не на всех картах есть; о чем с ней ни заговоришь о косметике или, например, о новых приложениях для мобильника, вечно не в теме; чуть что краснеет как раскаленная; на уроках заплетается в словах В общем, если бы Валюшка не была племянницей завуча и по совместительству преподавателя математики Эвелины Николаевны Комаровой, ей бы в этой престижной школе плоховато пришлось! О ней, конечно, в классе судачили и кривили насмешливо губы, но все-таки относительно сдерживались. Вот и Валюшка решила сдержаться, а потому ответила мальчишке, который продолжал таращить на нее свои разноцветные глаза, довольно вежливо:
Ты думаешь, плакать можно только от ужасного горя?
Конечно, уверенно ответил он. Но разве это горе услышать, что у тебя большой нос?
Тут Валюшка просто окаменела! Он что, подслушивал, как ее оскорбила эта новенькая девчонка? Ну, знаете, услышать такое оскорбление и один-то раз сущий кошмар, а уж второй, да повторенный каким-никаким, а все-таки мужчиной, это вообще непереживаемо!
А разноглазый продолжал бубнить:
Поверь, нос у тебя совершенно нормальный, ну немножко курносый, подумаешь, беда какая! Даже очень симпатично: мне, например, нравится! Тебе это сказали из зависти и злости, так что не обращай внимания! Видела бы ты, какой нос у нее самой! Это не нос, а а кривой крюк!
Тут Валюшкиному терпению настал предел.
Так этому непрошеному утешителю, значит, нравится ее курносый нос?! Так Валюшка, получается, еще и курносая?! С чего он вообще это взял?! А все остальное, что он тут нагородил?! Да при виде этой новенькой девчонки класс просто обмер от восхищения! Нос кривой, как крюк?! Да она же красавица, красавица! У нее очень светлые, немножко даже серебристые волосы (этот редкий цвет называется платиновым), серо-голубые, очень светлые глазищи, матово-белое лицо, она вся будто выточенная! Руки у нее были белые-белые, с серебряно блестящим лаком на овальных ноготках, ничуть даже не обгрызенных! А какое у нее имя! Зенобия Умереть не встать. Это вам не Валюшка-подушка-погремушка-игрушка-болтушка!
Вот понять бы, издевается этот разноволосый и разноглазый или просто хочет Валюшку утешить, а потому врет без зазрения совести?
Ложь во спасение, да? Спасибо, не надо!
Валюшка наконец обрела способность шевелить языком, а значит, разговаривать, и только хотела обогатить словарный запас этого мальчишки всеми теми словами, которыми она обогатила свой собственный в не забытые еще детдомовские годы, но вовремя вспомнила, что дала слово маме Марине больше ни о детдоме, ни о его наследии никогда не вспоминать. Врать маме Марине даже на расстоянии Валюшка не хотела, а потому обошлась с незнакомым мальчишкой почти по-хорошему, сказав ему только:
Слушай, хромай отсюда, а?
Он посмотрел на Валюшку задумчиво, потом покладисто кивнул и нет, в это просто невозможно поверить!!! заковылял по пустому коридору, хромая на обе ноги.
Да еще как!
Сначала Валюшка подумала, что он притворяется, но нет. Он в самом деле ужасно хромал, он еле передвигался!
Наверное, у него церебральный паралич или еще какая-то такая же ужасная штука. Небось приходил в медкабинет, но увидел рыдающую Валюшку и решил ее утешить.
Надо же, сам еле ходит, а утешает какую-то незнакомую девчонку!
А она ему этак небрежно: хромай, дескать, отсюда!
Ужас!..
Вдали громко залаяла собака, словно стыдила Валюшку.
Да, ей было стыдно! Лицо загорелось, даже все тело закололо и, как ни странно, она вдруг почувствовала, что ненавидит этого черно-белого типа примерно так же, как Зенобию. Ведь мы всегда начинаем ненавидеть тех, кто заставляет нас чувствовать себя уродами или злодеями, а именно уродиной и злодейкой Валюшка себя сейчас и чувствовала!
А она ему этак небрежно: хромай, дескать, отсюда!
Ужас!..
Вдали громко залаяла собака, словно стыдила Валюшку.
Да, ей было стыдно! Лицо загорелось, даже все тело закололо и, как ни странно, она вдруг почувствовала, что ненавидит этого черно-белого типа примерно так же, как Зенобию. Ведь мы всегда начинаем ненавидеть тех, кто заставляет нас чувствовать себя уродами или злодеями, а именно уродиной и злодейкой Валюшка себя сейчас и чувствовала!
В это мгновение прозвенел звонок и пришлось нестись в класс, потому что следующим уроком была математика, а тетя Эля, в смысле Эвелина Николаевна, старательно подчеркивала, что на ее уроках пользуются привилегиями только отличники, а не троечницы вроде ее как бы племянницы.
Как бы, вот именно!
Потому что, если мама Марина была Валюшке приемной матерью, то тетя Эля, ее сестра, приходилась, значит, приемной теткой.
Еще год назад у нее не было никого на свете[1]. Она была одна! Одинокая детдомовская девчонка Валюшка Морозова. Где-то в неведомом Городишке жила тетя Тома, изредка присылавшая племяннице письма. И вот однажды Валюшка отправилась ее навестить и обнаружила, что тетя Тома уехала из Городишка неведомо куда. Валюшка была так потрясена, что шла не разбирая дороги, и на нее съехал сугроб с крыши. Ее нашли не сразу и еле-еле вернули к жизни. Можно сказать, что доктор Потапов и медсестра Марина Николаевна из маленькой городишкинской больницы совершили чудо! Марина Николаевна и Валюшка так привязались друг к другу, что решили не расставаться, тем более что у Марины Николаевны несколько лет назад погибла дочь и жить одной ей стало невыносимо. Вскоре Марина Николаевна с доктором Потаповым решили пожениться, и у Валюшки появилась не только мама, но и отец, и даже брат, потому что Михаил Иванович Потапов усыновил Ленечку Погодина.