Он пересчитывал их и складывал в длинные ряды. Позади Аарона стоял агент в высокой шляпе и длинном сине-зеленом пальто. Он увлеченно доказывал что-то капитану. Обычно агенты исполняют роль неоценимого посредника в делах такого рода. Они тщательно следят за выполнением всех деталей делового соглашения: процессом погрузки, условиями хранения и доставки вверенного им груза.
Джозеф посмотрел на агента и капитана, размышляя о чем-то своем. Даже когда агент взволнованно тряс тростью перед лицом своего собеседника и возмущенно с ним спорил, Джозеф не обратил на это внимание. Он подумал, что груз не его, да и агент тоже, поэтому он прислонился к поручню и вернулся к своим неприятным размышлениям. Джозеф сердился, что Теодосия уезжает. Кроме того, он был огорчен, что его единственного сына назвали Аарон Бэрр Элстон. Джозеф полагал, что сыну пристало носить имя отца – Джозеф или по крайней мере то, которое нравилось ему, – Вильям. Его возмущало безразличие Теодосии к тому, что их сын до сих пор не крещен. Она объясняла, что из-за отъезда было слишком мало времени, чтобы должным образом подготовиться к церемонии. К тому же Теодосия полагала, что крестить ребенка нужно в приходской церкви Вэккэмоу. Эти доводы ничуть не убедили Джозефа.
– Неверие, свободомыслие – вот истинная причина, – говорили его родственники, и Джозеф не находил слов, чтобы с ними спорить.
– Джозеф, пожалуйста, не сердись сейчас, – нерешительно попросила Тео. Она видела, как его лицо помрачнело. Джозеф пытался показать, что он не желает продолжать разговор.
Ее мягкий голос, как всегда, действовал на него успокаивающе. Он медленно повернулся и посмотрел на нее. Теодосия стояла перед мужем, завернувшись в серый шарф, и смотрела на него умоляюще, едва заметно неловко улыбаясь. Сейчас она выглядела чудесно, красота и свежесть молодости вернулись к ней. Ее великолепные, выразительные глаза и правильный овал лица, обрамленного каштановыми завитками густых волос, вернули Джозефа к действительности. Если не обращать внимания на полные груди и едва заметный свет материнства на ее лице, то Теодосию вполне можно было принять за тринадцатилетнюю девчонку с куклой на руках.
Джозеф устал стоять и присел рядом с ней. Тео придвинула ребенка поближе к отцу и склонила голову на плечо мужа. На несколько минут им обоим стало хорошо, и они забыли о тревоживших их мыслях.
В это время Аарон подошел к трапу и завел разговор с капитаном.
– Ты выглядишь усталым, Джозеф, – сказала Теодосия после короткой паузы. – Ты должен заботиться о своем здоровье. Если тебе нужно идти в город, то сделай это в полдень. Я где-то слышала, что люди, инфицированные тифом, в это время неопасны, поскольку активность солнечных лучей убивает заразные микроорганизмы. И еще: постарайся во время пребывания в городе курить. Говорят, это отгоняет зараженный воздух и оберегает человека от инфекции.
– Я буду осторожен, – ответил Джозеф улыбаясь.
– Я только сейчас поняла, как надолго мы расстаемся, – тихо произнесла Теодосия, прощаясь с Джозефом.
Горечь разлуки с мужем подавила в Теодосии все остальные чувства. Она не могла думать ни о чем другом. Встревоженным влюбленным взглядом она следила за силуэтом Джозефа, удаляющимся от нее. Капитан громко выкрикивал команды. Матросы толпились у мачт, исполняя его приказы, натягивая канаты, развертывая паруса. Теодосия стояла на борту, грустно глядя на отдаляющийся бриг и тщетно пытаясь разглядеть там Джозефа.
Спустя неделю после отъезда Теодосия вспоминала о нем гораздо чаще, чем когда-либо. Она видела его в романтическом свете, идеализировала и боготворила его больше, чем в те дни, когда они были рядом. Во время разлуки ее безграничная любовь к сыну распространилась и на его отца.