Обедневший ровно наполовину, но отягощенный грузом продуктов в авоське, я быстрым шагом направился к общежитию. Морозец крепчал, и пирожки, утратив остатки тепла, стали гулко постукивать друг о друга, когда я, потрясая перед лицом вахтерши пропуском, вбежал в вестибюль.
По пути в комнату я заглянул на кухню. Там, конечно, никого еще не было. Может быть, на всем этаже я был один, остальные еще сидели в институте. Ставя на плиту чайник, я тщетно боролся с чувством стыда.
Нет, и что на меня сегодня накатило?
Я открыл свою комнату, включил свет и собрался было уже выгрузить продукты на стол, когда за спиной что-то гулко хлопнуло. Обернувшись, я увидел Корнеева. Корнеев был подозрительно тих и печален. Он парил в воздухе возле стены, яростными рывками выдирая застрявший в штукатурке каблук.
Злорадно подумав, что и у магистров не всегда удачно получается трансгрессировать, я все же подошел к Витьке, схватил его за плечи и потащил. Витька сопел, колотя свободной ногой по стене. Наконец штукатурка не выдержала, и мы полетели на пол.
Какой ты неуклюжий, Сашка, вздохнул Корнеев, вставая и поглядывая на стену. В штукатурке зияла круглая дыра.
От возмущения я поперхнулся, но все же сказал:
Завтра заделаешь!
А что? Могу и сейчас Витька взмахнул было руками, но под моим укоризненным взглядом слегка смутился и заклинания не произнес.
По-нормальному заделаешь, объяснил я. Возьмешь в институте цемента, песочка, и
Ладно, сдался Витька. Ретроград ты, Привалов О! Пирожки! Это ты угадал.
Он уселся за стол, вытряс авоську. Подумал, протянув руку, вытащил из воздуха кипящий чайник, но заколебался:
Эй, а может, ты его хотел так принести по-нормальному?
Махнув рукой, я уселся рядом. Спросил:
Что ты так рано-то?
А ты?
Меня Янус напугал. Сказал, что
Неделя тяжелая будет, кивнул Корнеев. Во-во.
И тебе тоже?
Витька мрачно откусил половину пирожка. Спросил:
Чего он темнит, а, Привалов? Может, уже про Колесо узнал?
Не исключено.
Скандал радостно сказал Корнеев. Нет, непохоже. Сашка, может, нас на овощную базу отправляют?
С минуту мы обдумывали и эту версию. Но все же решили, что по такому мелкому поводу директор нас запугивать не стал бы.
Ладно, нечего гадать, первым сдался Корнеев. Слушай, я вот что подумал с Колесом
Ну? содрогнувшись, спросил я.
А если его остановить, когда все люди на Земле счастливы? Когда всем везет?
Здорово, признал я. Вот только когда? Разве так бывает?
Ну, если объявить всему миру, что э в двенадцать ноль-ноль по Гринвичу, например, всем надо быть счастливыми и удачливыми.
Пришлось покрутить пальцем у виска. Корнеев фыркнул:
Что смеешься? Ну немножко-то можно потерпеть? Сесть с хорошей книжкой у окна, смотреть на красивых девушек. Или собраться большими компаниями, комплименты друг другу говорить, подарки делать!
А тебя в этот момент комар укусит. Или у соседа труба лопнет, и потолок зальет.
Полагаешь никак? серьезно спросил Витька.
Угу. Нереально. Обязательно кому-нибудь да не повезет.
Потерпели бы ради большинства! уже отступая, высказался Корнеев. Такая идея славная!
Глупая твоя идея, Витька.
Ладно. Допускаю преждевременная! Корнеев выхватил из-под моих пальцев последний пирожок и в запале помахал им перед моим лицом. Я с трудом удержался от того, чтобы не облизнуться. А если не сейчас? Через десять лет, через двадцать? Когда уж точно можно будет добиться всеобщего счастья?
А зачем тогда еще и Колесо останавливать? Масло масляным делать? Знаешь если уж люди станут счастливы, то мелкое невезение их не расстроит.
Это был еще тот удар! Корнеев запнулся на полуслове, глотнул воздуха и скис. Положил пирожок на стол, поднялся и, смерив меня обиженным взглядом, провалился на первый этаж.
Витька, брось дурить, позвал я. Но Корнеев не появился. Обиделся
Вздохнув, я налил себе хорошего, грузинского чая. Съел оставшийся пирожок и пошел в холл. Телевизор был выключен значит, точно, один я на этаже. Включив новенький «Огонек» и устроившись на продавленном кресле, я приготовился наслаждаться зрелищами.
Но Знатоки меня разочаровали. Минут двадцать я смотрел, как Знаменский с Томиным расследовали кражу двух рулонов ситца на фабрике. Вроде бы всем уже было ясно, что главная воровка замдиректора по хозяйственной части, женщина умная, но с большими пережитками в сознании, однако Знатоки упорно это не замечали. Сообразив, что поймут они это лишь к концу второй серии, я тихонько выбрался из кресла, выключил телевизор, сполоснул кефирную бутылку и отправился спать.
Минут двадцать я честно пытался заснуть. Считал в двоичном коде от нуля до тысячи, вспоминал всякие забавные, хорошие истории, случавшиеся в институте на моей памяти: как Ойра-Ойра помогал Магнусу Федоровичу испытывать джинсы-невидимки и какой конфуз из этого вышел или как Кристобаль Хозевич решил-таки на «Алдане» принципиально нерешаемую задачу, но результат оказался принципиально непостижимым
Подумав об «Алдане» и двух своих неумело сделанных дублях, шатающихся сейчас возле пульта, я загрустил. Они Володьке насчитают так насчитают, что извиняться устану. А ведь можно часам к десяти все закончить, а потом повозиться в свое удовольствие