Он там? тихо спросила Милдред. Там?
Да, здесь.
Но обнаружить пузырек оказалось легче, чем достать его. Родни не мог одновременно орудовать тростью и держать тяжелый фонарь, поэтому пришлось им обоим взобраться на стул, крякнувший под их тяжестью и грозивший вот-вот сложиться. Катастрофу удалось предотвратить: Милдред ухватилась левой рукой за один из нижних суков и, слегка подтянувшись, облегчила приходившуюся на стул тяжесть. Она направляла луч фонаря внутрь разлома, а ее брат орудовал тростью в глубине. Его план состоял в том, чтобы подцепить пузырек, подтянуть его к краю разлома по его внутренней поверхности, а потом ухватить рукой. Сначала они испугались, что потеряли его, когда пузырек провалился в кучу сухих листьев. При второй попытке он запутался в пластиковом пакете. Но вскоре Родни удалось подтолкнуть его к стенке разлома, и он начал медленно, осторожно, подтягивать пузырек вверх. Дважды пузырек оказывался на расстоянии, доступном для его левой руки, но срывался. С третьей попытки, боясь говорить и даже дышать, чтобы пузырек не сдвинулся в сторону, Родни подтащил его так, чтобы можно было дотянуться пальцами, и ухватил. Потом с облегчением спрыгнул со стула и подал руку сестре.
Что вы тут делаете?
Голос, заставивший их, как вспугнутых кошек, в буквальном смысле взвиться с бешено колотящимися сердцами, звучал спокойно, властно и надменно. Обернувшись, они увидели двух молодых людей в твидовых кепи и куртках. Первой мыслью Милдред было, что они егери, но она почти сразу отвергла ее. Территория Пентленда была обширной два или три акра, однако едва ли пригодной для охоты, и молодые люди говорили и выглядели скорее как сыновья хозяина, чем его слуги. У одного из них было ружье. Брата и сестру охватил ужас.
Родни онемел от страха и смущения, но Милдред пришла в себя так быстро, что это заслуживало восхищения. Попытавшись пустить в ход все свое обаяние, она произнесла:
Боюсь, у вас есть основание обвинить нас в незаконном проникновении. Нам надо было позвонить в дверь и попросить разрешения войти, но ворота были заперты. Мы с братом просто хотели навестить старое родовое гнездо своего дяди. Детьми, во время каникул, мы часто играли здесь, и это старое дерево часть наших детских воспоминаний. Мы проезжали мимо и не устояли против искушения еще раз взглянуть на него.
Молодой человек, который был повыше ростом, холодно поинтересовался:
Проезжали мимо со складным стулом и фонарем? Что именно вы тут искали?
Он протянул руку и взял пузырек у Родни.
Мы увидели его там, на дне, и нам стало любопытно. Мы к нему, разумеется, не имеем никакого отношения.
В таком случае мы его заберем. Это похоже на яд. Мы позаботимся о том, чтобы он был надежно заперт в безопасном месте. Он повернулся к своему спутнику. Генри, как ты думаешь, следует ли позвонить в полицию?
Незачем, беспечно отозвался Генри. Они выглядят безобидно. Почти респектабельно, я бы сказал, хотя внешность обманчива. Но пузырек надо забрать. И мы запишем их фамилии и адреса.
Джон Смит и Мэри Смит! поспешно выпалил Родни. Хай-стрит, Тутинг-Бэк.
Младший из двоих мрачно ухмыльнулся:
Это, конечно, ваши настоящие имена и адрес. А у вас есть водительские права? Нам нужен какой-нибудь документ, удостоверяющий ваши личности.
Процедура выяснения личностей прошла в неловком молчании, после чего Мейбриков проводили до ворот, которые снова заперли за ними. Растрепанные, грязные и пунцовые от стыда, они напоминали современных Адама и Еву, изгнанных из рая. Ни один из них не произнес ни слова, пока они снова не оказались в машине и Родни не завел мотор. Только тогда Милдред произнесла:
Если отец сделает признание и об этом напишут в газетах, молодые люди сразу объявятся. А у них в руках улика.
«К чему говорить то, что и так очевидно», подумал Родни и, поскольку сказать было нечего, промолчал. Хорошо еще, Милдред слишком подавлена, чтобы упрекать его за то, что он назвал вымышленные имена. После недолгой паузы Милдред добавила:
Ты свяжешься с «Мейтленд-лоджем» или это сделать мне?
Нет сомнений, что в правильно устроенном и руководствующемся законами нравственности мире мистер Мейбрик разочаровался бы в «Мейтленд-лодже»: еда неудобоваримая, вино непригодно для питья, персонал грубый, постояльцы чуждые ему по духу, и даже бригадир оказался менее приятным компаньоном, чем он был, когда навещал его в «Медоусвит-Крофте». Как ни печально, несмотря на победу силы над слабостью, «Мейтленд-лодж» и в малой степени не оправдал надежд и ожиданий мистера Мейбрика. Они с бригадиром согласились в том, что смогут прожить здесь следующие лет десять, прежде чем начать задумываться о том, не пора ли шаркать прочь из этого бренного мира. У местного персонала мистер Мейбрик стал безусловным фаворитом, в нем видели «настоящую личность», особенно когда он бывал в своем самом язвительном настроении. Наиболее приятельские отношения сложились у него с пышногрудой сестрой Бантинг, которая порой врачевала болячки постояльцев. В безупречно отглаженной, жестко накрахмаленной бело-синей форме с гофрированным чепчиком сестра Бантинг была образцом профессиональной строгости. Однако после работы давала себе волю, и они с мистером Мейбриком частенько устраивали уютные посиделки в его комнате, когда он перед сном выпивал бокал горячего виски.