В ящиках также имеются горы бумаг. Некоторые напечатаны на машинке.
Ура!
Но, мистер Гибсон, это отнимет уйму времени
Разумеется, мягко согласился он. Но я и не предполагал, что нам удастся уложиться в час. А вы?
Вам не следует утомляться.
Вы устали? Он подумал, что ее силы, должно быть, на исходе.
Пьете чай?
Если предлагают.
Розмари неловко поднялась и, раз уж ей пришла в голову такая смелая мысль, отправилась за чашками. Гибсон ждал, оценивающе глядя на горы исписанной макулатуры на столе. Он не рассчитывал отыскать в них какое-то сокровище. И понимал, что снова сглупил и действовал опрометчиво. Повиновался импульсу, позволил собой управлять. Когда же он научится так не поступать? Посеял надежду, в то время как не было почти никаких шансов на успех. И он сам ее мягко, но безвозвратно развеял. А теперь боялся, что она оказалась для этой женщины слишком важна.
К чаю Розмари подала безвкусное покупное печенье, стараясь, как могла, скрасить их пиршество. И Гибсон почувствовал, что должен задать какие-то вопросы.
Дом принадлежит вам? спросил он.
Нет. Мы только снимали эту половину.
Вы здесь останетесь?
Не могу. Дом для меня слишком велик.
Гибсон решил, что она имела в виду «слишком дорог».
Прошу прощения, что интересуюсь, у вас есть какие-то сбережения?
Могу продать мебель. И машину.
Машину?
Ей десять лет. Гибсон заметил, что она судорожно сглотнула. Но что-то за нее все-таки дадут.
Все доходы вашего отца исчезли после его смерти?
Да.
И он вам ничего не оставил? внезапно догадался он.
Ну мебель. Розмари помолчала, сделав вид, будто их мебель представляет какую-то ценность. Мне надо найти работу. Только не знаю какую. Она крутила пальцами бусины. Я надеялась Она опустила глаза на бумаги.
Ну мебель. Розмари помолчала, сделав вид, будто их мебель представляет какую-то ценность. Мне надо найти работу. Только не знаю какую. Она крутила пальцами бусины. Я надеялась Она опустила глаза на бумаги.
Вы умеете печатать? быстро спросил Гибсон. Розмари покачала головой. Когда-нибудь работали?
Нет. Я была нужна отцу. После смерти мамы из родных у него осталась только я.
Гибсону не представляло труда понять ее ситуацию.
У вас есть кто-нибудь, кто может дать вам совет? Родственник?
Никого.
Сколько вам лет? осторожно спросил он. По возрасту я гожусь в отцы, так что не обижайтесь на мой вопрос.
Тридцать два. Немало. Но я найду себе занятие.
Гибсон подумал, что прежде всего ей нужно найти место, где отдохнуть.
У вас есть друзья? Можете к кому-нибудь съездить.
Мне нужно найти себе жилье, уклончиво ответила она. И Гибсон понял, что друзей у нее нет. Несносный старик наверняка успел всех отвадить. Домовладелец требует, чтобы я съехала к первому марта. Ему нужно тут все устроить по-новому. Розмари нервно поморщилась. Его можно понять.
Гибсон мысленно обругал домовладельца.
Вы попали в тяжелое положение, с бодрым видом заметил он. Позвольте мне выяснить, не найдется ли для вас какой-нибудь работы. Можно?
Ее глаза опять удивленно расширились. Она насторожилась.
Не хочу никому доставлять хлопот
Никаких хлопот, мягко остановил он. Мне это легче, чем вам. «Имеется хорошо оплачиваемая работа для человека без какого-либо опыта в какой-либо сфере». Не пугайтесь, дорогая, ничего невозможного нет. В конце концов, дети рождаются без всякого делового опыта, но в итоге находят себе работу. Ему удалось заставить ее улыбнуться. Не исключено, что среди этих бумаг тоже что-нибудь обнаружится. Но предупреждаю сразу, мисс Джеймс: найти издателя задача нелегкая и небыстрая. К тому же гонорары за научные труды совсем невелики.
Спасибо, мистер Гибсон, что вы так добры ко мне. Но вам вовсе не обязательно возиться со мной.
Розмари его не отталкивала. Во всей ее позе чувствовалась слабость и усталость. Но сидела она прямо, насколько ей это удавалось, и смотрела с достоинством. Просто старалась освободить его от себя. И то, что она только что сказала, являлось неправдой. Он должен был проявить к ней доброту, помочь поддерживать искорку надежды. Не представлял, что можно поступить иначе.
Вот что я вам предложу, легкомысленно начал он. Давайте-ка я снова приду к вам, ну, скажем, в пятницу после обеда. И мы набросимся на печатные материалы, но до тех пор ничего не трогайте. Я тем временем разведаю насчет работы. А чай у вас замечательный.
Розмари его больше не поблагодарила. И, выходя из дома на свежий воздух, он был ей за это признателен.
Весь четверг Гибсон волновался, потому что сознавал, что дал слабину, и не хотел об этом думать. А когда в пятницу вернулся в дом Розмари (ведь он же ей обещал и не мог обмануть), обнаружил, что напечатанные на машинке листы по большей части переписка ее отца, которая, по мере того как нервные связи в его мозгу переплетались и путались, становилась все злее и сумбурнее. Гибсон притворился, будто материал показался ему интересным. Он и был достоин внимания, но только как свидетельство трагедии. Никаких сокровищ.
Однако Гибсон продолжал заниматься ее делами, прекрасно сознавая, к чему это ведет. И раздумывая над сложившейся ситуацией, себя совсем не одобрял. Он проявил слабость. Связал себя по рукам и ногам, и каждый новый визит добавлял очередную нить к опутывающей его паутине. Никто лучше его не понимал, что необходимо вежливо расстаться. Эта женщина не его ноша.