Тот, неизвестный, утверждал, что ты обязательно поддашься на уловку с запиской, и я едва в обморок не упала, услышав, как ты произносишь слова, подтверждающие его правоту.
Но что-то пошло не так, и Абдул-Гамид застрелил самого Башаева, даже не подозревая, что этим самым спасает себя. И все равно, тебя и твоего телохранителя убили бы охранники, когда вы уходили через парадное. Но откуда Башаеву было знать, что я проведу вас потайным ходом?
Ленский иронично улыбнулся. Ему показалось, что в глазах девушки мелькнули искры радости, и поспешил отгородиться оградой сарказма.
Ты об этом сожалеешь?
Кэти тихо покачала головой.
Нет, но я смотрю на тебя, и мне кажется, что ты мое видение и вот-вот растаешь, как этот туман за окном
Ленский вздрогнул. Он чувствовал, как засасывает его трясина сентиментальности, как сладким мороком окутывает облако умиротворения. Так легко, так хорошо сейчас. Уютом и теплом колышется пространство, и прекрасные глаза напротив мерцают искрами любви и нежности. Эти глаза Они не могут врать, они не способны притворяться. Обмана больше нет, нет разлук и одиночества, в мире воцарились покой и свет, сердце снова полнится мечтами и надеждами, и снова хочется жить. И можно не бояться лжи и предательства, верить в добро и не пытаться быть сильным и неотразимым.
Эх, если бы только так было всегда, если бы только
Неожиданно он встрепенулся. Что-то совсем он размяк, видимо, и в самом деле старость не за горами. Вместо того, чтобы собраться, проанализировать ситуацию, просчитать ходы, устроил здесь иллюзион благодушия, какую-то паперть доброты и терпимости. А надо шевелиться, надо действовать, черт возьми! Надо что-то делать, куда-то торопиться, бежать, ехать, мчаться!
Мысль лихорадочно пронеслась по ступенькам утреннего графика. Надо поесть вот что! Вчера ему так и удалось пообедать, а микроскопические посольские тосты и халва Абдул-Гамида не самая лучшая замена полноценному меню.
Я не растаю, не бойся. Видения бесплотны, а я есть хочу. Очень. он поднял на девушку взгляд. Будешь завтракать?
Кэти как-то беспомощно, растерянно вздрогнула.
Да, наверно
Ленский небрежно усмехнулся. Ну, наконец-то! Оказывается, наши привычки сильнее нас. И не нужно делать над собой никаких усилий, чтобы вновь обрести свою нишу в действительности, достаточно снова окунуться в привычный ритм, влезть в портупею прежних шаблонов, и кривая жизни вынесет тебя, вытащит из любого, даже самого безнадежного пике.
Слушай, я привык завтракать не дома. он встал с дивана, потянулся. Предлагаю сходить в душ, а потом поехать в кафе и чего-нибудь там съесть.
Кэти виновато опустила глаза.
Но мой гардероб она стала похожа на провинившуюся школьницу. Вся моя одежда осталась там
Ленский замер, сраженный этим известием наповал.
Эти несколько слов, сказанных Кэти, таили в себе целый ворох проблем и сложностей, о которых минуту назад он даже и не подозревал. В первую секунду открывшееся затруднение приобрело размеры поистине гигантские, разрешение которых представлялось чем-то вроде подвига, подвластного лишь герою античной мифологии, и он замолчал, подавленный, обескураженный, разом растерявший весь свой с таким трудом собранный апломб.
По сравнению с предстоящими трудностями, ночное приключение казалось ему сейчас легкой, безобидной прогулкой. Еще бы! Спасти девушку одно, и совершенно другое сделать так, чтобы она не почувствовала, что сказка закончилась, и, еще чего доброго, не захотела убежать обратно.
Пленительный полет оборвался скучной равниной рутины, и во весь рост встали перед ним вопросы, ответы на которые таили в себе целые гроздья головоломок, в свою очередь, обещающих в перспективе новые и новые ловушки.
Пленительный полет оборвался скучной равниной рутины, и во весь рост встали перед ним вопросы, ответы на которые таили в себе целые гроздья головоломок, в свою очередь, обещающих в перспективе новые и новые ловушки.
Снова эти проклятые игры воображения, словно в отражениях кривого зеркала, запутавшие его в лабиринтах заблуждений! Оказывается, в реальной жизни принцессы приобретают свойства обычных девушек, которые едят и пьют, пользуются туалетом и принимают душ, и которым, между прочим, нужен гардероб.
И как ни странно, во всем виноваты сказки. Да-да, даже к сорока годам ему так и не удалось избавиться от их романтических клише, до сих пор живущих в сознании имперсональными, хотя, и вполне конкретными образами.
Если принц то обязательно храбрый и благородный, если принцесса непременно прекрасная и несчастная, томящаяся в заточении у злого колдуна, умыкнувшего ее прямо из-под свадебного венца. И, конечно, принц спасает ее, перед этим исколесив тысячи километров дорог, вылакав несколько декалитров вина и истребив не одну сотню кур. И на этом все, конец, всем спасибо, занавес, маэстро, урежьте марш!
Что ж, финал закономерен и идеологически верен колдун скоропостижно скончался, невеста цела, жених даже не ранен, миссия, как говорится, выполнена.
Однако, теперь неплохо бы, хотя бы, вкратце, вскользь, обозначить дальнейшие действия героев. Хотя бы мимоходом, так сказать, в общих чертах. А? Нет? Дудки? Что за чертовщина! Автор как в рот воды набрал, быстренько закругляется, подводя итог повествования какой-то лабудой, типа «Вот и сказочке конец, а кто слушал молодец!», будто бы не осталось больше тем для обсуждения, будто бы на этом жизнь влюбленных обрывается. И все! Думай, что хочешь, ищи между строк, включай фантазию, если она, конечно, у тебя есть. после этого кто ответит, какая польза от этих сказок? Какой смысл в этом пустом, бесполезном, вредном вранье?