Здесь все не так, все наоборот, то, что кажется настоящим блеф, и воображение лишь эхо, отголоски сна, игры непокорного разума, отчаявшейся мухой барахтающегося в его липкой паутине. Да, да, все это ему только снится, только кажется
С тоской, с какой-то исступленной обреченностью Ленский вцепился в эту мысль, спасательным кругом мелькнувшую в сознании.
И в самом деле, ничего страшного не произошло. Все, что его гложет иллюзия, что-то вроде похмелья, и стоит только окунуться в действительность, стать под ее ледяной душ, и все забудется, все растает в ее резком и безжалостном свете.
Надо только начать, только бросить первую реплику, и дальше все покатится само собой, пойдет, как по маслу. И девчонка тоже подыграет, здоровый инфантилизм редко сочетается с романтизмом, и обычные, в таких случаях, испуг и дискомфорт обязательно заставят ее помогать ему.
Привет. голос его оказался надтреснутым, немного хриплым спросонья, и, наверняка, со стороны звучал слабо и неуверенно.
Привет. девушка все так же задумчиво смотрела на него, не пошевелившись, никак не изменившись в лице.
Съел, великосветский лев? Ну, что дальше будешь делать?
Ленский задохнулся от злости. Черт, он лежит и лежит без действия, а надо вставать, надо принимать душ, чистить зубы, завтракать, делать все, что полагается делать по утрам!
Внезапная, будто специально подкарауливавшая его, мысль заставила похолодеть. А одет ли он? Нет, наличие рубашки на себе он вполне может подтвердить собственными визуальными ощущениями, но вот брюки Есть ли на нем они?
Внезапная, будто специально подкарауливавшая его, мысль заставила похолодеть. А одет ли он? Нет, наличие рубашки на себе он вполне может подтвердить собственными визуальными ощущениями, но вот брюки Есть ли на нем они?
Память снова безмолвствовала, в отчаянии забаррикадировавшись рогатками стыда и презрения. Да хоть, убейте, ничего не вспомнить! Как они приехали, как вошли, как он показывал Кэти расположение комнат, Ленский еще помнил, но на этом воспоминания обрывались, словно стертые резинкой. Последнее, что осталось в памяти страшная, неподъемная тяжесть в голове, бархатистая упругость подушки, черное, головокружительное падение.
Ладно, что делать? Естественно и непринужденно шарить под пледом, прикидываясь идиотом, или отважиться на авантюру, и, несмотря ни на что, все-таки, принять вертикальное положение?
И то, и другое, мягко говоря, рискованно и несолидно, особенно второй вариант, и особенно в случае неудачи. Хорош же будет великосветский лев в его исполнении! Эх, будь он в форме, ему бы ничего не стоило даже и этот инцидент легко превратить в шутку, в забавное недоразумение, но вдохновение его, к сожалению, почему-то дало сбой. Почему-то именно сегодня, именно с Кэти
И снова эта проклятая слабость, это рваное, учащенное сердцебиение, эти мгновенные головокружения, будто у него температура или, чего доброго, где-то внизу, глубоко под землей, проснулся вдруг и начал извержение неизвестный, до этого мирно дремавший вулкан.
И все-таки, надо что-то делать. Господи, как неловко! И, ведь, девчонка какова глаз не сводит! А, была, не была! Как там у классика про похмельного Степу Лиходеева? « трясущейся рукою провел по бедру, чтобы определить, в брюках он или нет, и не определил». Теперь злость Ленского адресовалась этой девчонке, заставляющей его разыгрывать роль мелкого пройдохи, фатоватого, стареющего бонвивана, попавшего в щекотливую ситуацию.
Внезапно тишина рассыпалась звонкими осколками, будто вспугнутая хрустальными колокольчиками, и Ленский вздрогнул, невольно озираясь, бегая взглядом по комнате в поисках источника столь необычного звука. Прошло несколько секунд, прежде чем сообразил, что это смех, и смеется не кто иной, как Кэти.
Он уставился на нее, и, наверно, вид у него был преглупый, потому что она опять рассмеялась, на этот раз еще задорнее, еще громче.
Я тоже не люблю такие моменты, в ее голосе еще слышались отголоски смеха, постепенно затухающие, превращающиеся в тихое, усталое эхо.
Забыв о брюках, чувствуя, как все его многосложные построения стремительно рассыпаются в прах, Ленский рывком сел на диване, словно надоевшую поклажу, сбросив на пол ни в чем не виноватый плед, запоздалым всплеском сознания отметив наличие на себе брюк.
Какие такие? он бросил на девушку хмурый взгляд исподлобья.
Несмотря на приложенные усилия, раздражение и досада все же пробились наружу, резко задребезжав металлом.
И взгляд, и интонации в голосе способны были отпугнуть любого, но Кэти это не остановило. Будто близкому, знакомому уже тысячу лет приятелю, она улыбнулась ему, поуютнее уселась в кресле.
Такие неловкие она зябко повела плечами. Это все оттого, что день и ночь антиподы друг друга. Темнота делает людей другими, более раскованными, откровенными, а день заставляет вновь прятаться в футляры своих образов.
Ого! Вот тебе и инженю! Одной фразой она переиграла его, одновременно отдав ему пальму первенства, как ни в чем не бывало, пригласив в сообщники. И как тонко намекнула на те несколько минут в коридоре Или ему показалось? Может быть, их и не было, этих минут? Ни того пронзительного озарения, ни того головокружительного чувства единения, триумфа нежности и счастья?