Семья и различные ее варианты например, счастливые и несчастливые относятся друг к другу как род и виды. Разница в них, как очевидно для любого знающего русский язык хотя бы немного, в наличии или отсутствии счастья. Наш горе-социолог семьи, упомянутый в начале главы, понимал показатель счастья/несчастья как соотношение единицы (1) к нулю (0), а не как предельные точки континуума с градациями посередине. Видимо, теоретик осознавал несовершенство своей классификации и потому ввел градуированность по крайней мере в отношении околонулевой области: мол, несчастливые несчастливы каждая по-своему, т.е. единица вариантов не имеет она есть точка; другое дело нуль, он серия точек, или пятно, словно сначала, окунувши перо в чернильницу, автор вывел единицу («все счастливые счастливы одинаково»), а потом задумался: как бы так же афористично написать о несчастливых семьях?..
В это время на острие пера начала набухать увесистая, жирная, лоснящаяся иссиня-черная капля, которая росла, наливалась, круглилась, сферилась, отражая все увеличивающийся сноп света; а потом, по мере укрупнения, капля контекстуализировала свет все детальнее: стало очевидно, что он проходит через оконный переплет, который в свою очередь обрамлен кремового цвета портьерами с элегантной драпировкой и почти осязаемой текстурой ткани; дальше больше: стало видно, что в основании прямоугольника окна, разбитого на шесть квадратов, лежит подоконник и стоит разветвившаяся герань в сужающемся книзу цилиндре терракотового вазона Но тут капля, окончательно принявшая самую емкую из поверхностей сферическую, чтобы отразить мир вокруг нее как можно полнее и детальнее, загипнотизировав попутно державшего ее на конце пера человека, явно увлеклась и забыла о другом физическом законе законе всемирного тяготения и, переполнившись образами и их деталями, обрушилась на бумагу и распласталась фиолетовым солнцем с ореолом лучей короны и с протуберанцами. Это солнце в негативе, по форме напоминавшее толстый мохнатый нуль, навело очнувшегося теоретика на мысль, что «несчастливые» нуль (не только в смысле отсутствия счастья, но и нуль как разляпистый круг возможностей, которые никак не обобщить, не вытянуть в элегантную единицу, и, малодушно поддавшись этой нехитрой мысли, он закончил предложение: «а все несчастливые несчастливы по-своему», и, проткнув лист и сломав перо, закончил период.
Но тем самым он тут же угодил в западню дурной бесконечности. Он решил отказаться видеть в нуле унифицированную точку, такую же, как единица счастливых семей, и угодил в точкину противоположность кучу-малу разномастных случаев, которые ни развернуть в цепочку с каким-то движением прогрессом-регрессом в том ли, другом направлении, к которым ни найти общего знаменателя (кроме того, что сгрудились они вокруг нуля счастья), которые просто валяются как кирпичи так и не построенного дома. Неминуемый согласно требованиям русской пунктуации знак препинания там, где мысль уткнулась в нуль, там, где ось ординат впала в ось абсцисс, оказался жирной кляксой; в отличие от капли, своей смертью породившей кляксу, капли-матери, которая во время своей жизни отражала упорядоченность комнаты и правильную геометрию окна и гармонию оконных аксессуаров, дочь выродилась в отражение аморфности мыслей автора. (Это предположение о случившейся кляксе, между прочим, не какая-то развернутая метафора; оно подтверждается и первым из черновиков авторской рукописи, обнаруженной среди содержимого одной из тщательно рассортированных по «дням отчуждения» мусорных корзин, переданных из поместья автора Яспо в Гослитфондпромпил. Действительно, в первом черновике на указанном месте стоит прежирная фиолетовейшая клякса. Конечно, кто ее поставил и почему недоказуемо; только это и делает наше утверждение лишь предположением.)
Разумеется, заявленное различие между семьями счастливыми и несчастливыми можно истолковать либо как количественное, либо как качественное: есть некая вещь, называемая счастье, которое у всех им обладающих одинаково по сути, т.е. по качеству, хотя и может различаться по количеству: у одной семьи его 25 граммов, а у другой 25 килограммов, а у третьей, может, целых 25 тонн.
Как измерять семейные счастья-несчастья и по качественным показателям? С помощью спектрального анализа! Например, как показывают последние исследования в этой области британских ученых, спектральный анализ счастий в семьях может существенно разниться. Весь спектр замера называется «общим объемом счастья-несчастья» (ООСН)11. Он представляет собой совокупность обоих крайних состояний и всего, что между ними. На спектрах темных линий может быть больше, чем светлых, а может быть и наоборот, но обнаруживаются и те, и другие и всегда (исключений современной науке не известно). Соотношение темных и светлых линий позволяет исчислить показатель ООСН данной конкретной семьи, а при сложении спектрограмм того или иного количества семей можно делать социологические выводы об ООСН в данной популяции.
При этом необходимо указать, что говоря об ООСН, неоднократно упомянутый выше теоретик семьи упустил из виду еще два показателя счастья-несчастья: интенсивность и время. В самом деле, можно говорить о степенях интенсивности линий в спектре. Интенсивность указывает не столько на количественные характеристики ООСН, сколько на качественные: на крепость семейных уз и на текстуру (не) счастья, т.е. на то, из чего скроено-соткано (не) счастье конкретной семьи.