Тайна пролива «Врата скорби»
Том третий
Василий Лягоскин
© Василий Лягоскин, 2017
Глава 1. Профессор Романов. Куда мы попали?
Солнце пекло немилосердно. Еще и эйфория от победы добавляла жару в разгоряченное тело. Но пот, который выступал на широком лбу Алексея Александровича, мгновенно высыхал так, что его не приходилось поминутно вытирать. Такое сладкое слово «Победа!» заполняло все тело, без остатка. Казалось, ничто в этот день не сможет потеснить его в душе ни кровавые останки двух предводителей племени неандертальцев, ни горькое понимание того, что в экспедициях разведгруппу никогда больше не будет сопровождать бесстрашный алабай, ни
Командир!
Этот окрик, полный недоумения и нешуточной тревоги, вернул профессора Романова с небес на грешную землю; на ту самую землю, где только что закончил свое тысячелетнее существование Спящий бог. То обстоятельство, что злокозненное божество, источник всех их бед (и обретений что уж отрицать!) оказался одной из ипостасей их командира, полковника Александра Николаевича Кудрявцева, почти не удивило профессора. Над этим можно будет подумать потом, в уютной гостиной, за чашкой крепкого чая. Теперь же
Все, как по команде, обернулись к огромной фигуре сержанта Левина. Последний, как оказалось, был одним из немногих, кто наблюдал за беспримерной битвой человека с богом (точнее, человека с самим собой), облаченным в полный боевой наряд. Шлем из непробиваемой пластмассы, что Борис (он же Барух, он же римский патриций Марк Туллий) держал в руках, лишь подчеркивал его ежесекундную готовность к бою.
Вот так же, успел невольно подумать Алексей Александрович, Борис когда-то жил в режиме «Всегда готов» в далеком будущем в горах Афганистана. И вдолбил эти навыки в Борькину голову командир, Александр Николаевич.
А полковник Кудрявцев уже стоял рядом с Левиным, и тот чуть растерянно, но очень четко докладывал:
Нет никаких неандертальцев, товарищ полковник! Ни их самих, ни стойбища И вообще ничего нет!
Ага, вспомнил Романов последний приказ командира, это именно Борис побежал за вождем Дену, лишившимся сегодня деда и сына, и оставшимся единственным и последним «Высшим не-зверем». Впрочем, есть еще маленький Де или нет?!
Поконкретней, сержант! резкий командный голос заставил Левина вытянуться по стойке «Смирно», а потом четко доложить:
Товарищ полковник! За пределами лагеря наблюдается полное отсутствие привычной местности. Нет ничего ни стойбища, не степи, ни стад животных.
А что есть?
Сержант на пару секунд задумался, а потом выпалил:
Степь! Бескрайняя степь. Совсем другая. И трава не совсем обычная какая-то рыжая.
Высохла, что ли? это рядом с командиром возник вездесущий Никитин.
Он, кстати, тоже был в костюме разведчика; только шлем где-то оставил. Сержант пожал плечами, и поднял голову вверх, вслед за командиром. Профессор, да и многие рядом, высыпавшие из цитадели сразу после низвержения божества, тоже устремили взгляды кверху, чтобы тут же прикрыть глаза от ослепительных лучей солнца кто чем. Сам профессор воспользовался ладошкой. Но и сквозь нее показалось Алексею Александровичу радужную оболочку, и дальше, хрусталик, и даже часть головного мозга, отвечающего за зрение, немилосердно жгло. И он совсем не удивился, когда полковник Кудрявцев громким голосом скомандовал:
Всем в укрытие! Живо все в цитадель!
Команды Александра Николаевича все привыкли выполнять без рассуждений. В том числе и потому, что полковник обычно подробно объяснял; буквально «разжевывал» каждое свое распоряжение. После его выполнения, конечно. И всегда Алексей Александрович удивлялся разумности и очевидной необходимости выполнения принятого решения; но больше тому, что ему самому, в прошлом (или будущем) профессору Санкт-Петербургского университета, не пришла в голову такая простая мысль раньше. Теперь же в голосе командира Романов различил и тревожные нотки. В сердце профессора, тоже бросившегося к распахнутым настежь дверям, противно заныло: «Неужели сработало то самое чувство прорицателя, которое командир уже давно не демонстрировал? Неужели?!..».
Последняя мысль не успела сформироваться; ее перебил ужасный рев, который буквально подтолкнул в спину Романова, уже влившегося с общей человеческой рекой в просторный холл цитадели. За себя Алексей Александрович не беспокоился; надежность цитадели, возвышающейся над Цветочным городом, была проверена в недавней битве со Спящим богом. Но успеют ли скрыться от неведомой пока опасности; вбежать в двери, прежде казавшиеся такими широкими, а теперь немилосердно узкие, все, включая самого последнего из сородичей полковника Кудрявцева? Командир, конечно же, не скроется за нерушимыми стенами, пока не убедится снаружи не осталось никого.
Алексей Александрович замедлил было шаг, чтобы убедиться это именно командир с громким стуком захлопнул входные двери, отрезая от надежного, уютного мирка цитадели и грозный рев неведомого врага, и солнце, такое неласковое сегодня, и все остальное, не имевшее отношение к главным ценностям нынешнего бытия профессора Романова. Последняя мысль заставила работать ноги быстрее. Теперешний профессор молодой и тренированный разведчик одним дыханием вбежал по крутой лестнице на самый верхний этаж в зал с круговым панорамным окном, откуда совсем недавно он наблюдал за битвой полковника, и где находилась главная ценность этого мира.