Поспел в аббатстве красный виноград.
Я не хожу в скрипучие воротца.
Там все народ. Там пастушок мой брат
И мать моя, родившая уродца.
Карабкаюсь по лестнице витой,
Забрасываю камень за ограду.
Серебряный мой голос, золотой!
Бог подарил вдобавок к винограду.
Я славлю щедрость горькую Твою,
Учу латынь, пишу, пишу в тетради,
И в винограде прячусь и пою,
Сижу и плачу в красном винограде.
В начале 90-х Галина, в юности закончившая французскую школу и к тому времени уже переводившая французский поэтов, уехала в Париж
Боже, кто из нас в юности не мечтал вслед за пятнадцатилетней Цветаевой оказаться в «большом и радостном Париже», «парижских воробьев испуганные стайки» обнаружить вслед за Мандельштамом, своими глазами увидеть волошинское: «В дождь Париж расцветает как серая роза».
Галина Погожева отправилась в Париж за Россией. Найти и перевести на французский дневники великого Нижинского была задача. Встретиться с той исторической Россией, памятью о которой заведовала «мать всех муз» Мнемозина, и которую русские эмигранты первой волны «унесли с собой» сверхзадача. Обе оказались счастливо выполнены. А дальше дальше началась долгая и трудная дорога домой:
Ты страшная, ты властная, ты злая.
Ты холод пальцы от тебя не гнутся.
На милый север гибели желая,
На грозный север я хочу вернуться.
Но дорога домой растянулась на двадцать с лишним лет. В Париже родилась дочь, появилось свое жилье, круг друзей, работа. Знания, полученные по настоянию отца в московском техническом вузе МАИ, тоже пригодились. Время от времени Галина работала переводчиком на знаменитых парижских авиасалонах в Ле Бурже, позже закончила курсы и стала дипломированным экскурсоводом. Внешне это звучит даже респектабельно, но на самом деле борьба за выживание в Париже, или еще в какой чужбине ничуть не слаще такой же участи в родном отечестве. К чести поэта Погожевой, ни в одном из стихотворений, написанных ею во Франции, я не обнаружила пресловутого «сора» жизни, буквально понятого у небуквальной Ахматовой и даже культивируемого некоторыми нашими коллегами по поэтическому цеху. Высота поэтической задачи и изначально понятый «аристократизм» самого «дела поэта» в совокупности с отмеченным выше природным даром (звуком) выработали стойкий иммунитет к литературной дряни.
К сожалению, у Галины Погожевой вышла всего одна книга. Называется она поэтически легко и празднично «Смелая вода». Купить ее невозможно ни в одном магазине мира.
Возможно, публикация большой подборки стихов в журнале «Плавучий мост» все же подтолкнет автора к изданию еще одного сборника стихов. Возможно даже найдется издатель, для которого чистая поэзия не пустой звук. Издавать такие стихи за «свой счет» стыдно, ибо всегда и во все времена не Поэт должен нам, а мы его истинные и неоплатные должники.
Примечание:
Кондакова Надежда Васильевна русский поэт, переводчик, прозаик. Живёт в Переделкине.
Дельта
Илья Семененко-Басин
Стихотворения
Поэт, историк. Род. в 1966 г. в Москве. Окончил исторический факультет Московского университета; доктор исторических наук (тема диссертации: «Персонификация святости в русской православной культуре XX века»). Занимается преподавательской и исследовательской работой; автор книг и статей по истории Русской церкви. Член Союза писателей Москвы. Стихи пишет с детского возраста. В юности также активно занимался живописью, участвовал в выставках московского творческого объединения «Колесо», в конце восьмидесятых годов выпускал самиздатский журнал «Ситуация», посвящённый пластическому искусству. В 201216 гг. выпустил три книги стихов: «Ручьевинами серебра» (изд. «Время»); «Мои стихи: В память 100-летия кубофутуризма» (издание автора); «Лира для диких зверей» (изд. «Время»). В 2015 г. прозаический сборник «Начало века: микропроза». Живёт в Москве.
«холодно и ничего такого»
холодно и ничего такого
на продувном мосту изгнаннику заглядывают в глаза
плюнут под ноги
едва ли вразумится старой песенкой, рябью
расширившейся реки городской
не посмотрит вниз
просто холод огромного родительского сердца
поди, догони, их бы выкрутить как лампочки, поджечь
биение, шум машин
мысли шальные поджечь
поседеешь здесь на ветру: а слепые перила, немой
мостовой гранит надёжней огня
Неаполь брат, Неаполь мой
что́ мучаешь меня?
февральские холода 2006 года
Вот что сейчас:
Снег открытие? и летящая птица.
Пожалуй, такого ещё не бывало,
теперь ты живёшь в единый миг.
Свет
уходит, расширяя круглое небо,
уводит границы, нежно целуя создания.
Птицы
полетели. Просто подбросили вверх
маленьких, хранимых в рукаве,
как мы.
Ты знаешь, я никогда не целовался на морозе.
Никогда не целовался на морозе?
Кто тебя научил целоваться?
А других ты тоже целовал как меня?
Никогда никого.
Так никогда.
Звенигород
i
поэзии лазурная пустыня
fioretti
блеск реки
цветики лучше многих сих лающих
шагающих
влекомых
вспышкой на рубежи пространства быть
ii
шагают
замещаемые, молчаний фиолетовых
жёлтых
обнажены
на обросшей равнине
перечни
предметов
согласно
Wolcott
осенний ветер японских поэтов
вот и Лила сегодня промокла
в носу ковыряет сидит