Это правда. Не могла она воодушевить своим предметом, в котором мы не видели живого языка, которым пользуются люди. А без этого не могло быть никакого увлечения. Всегда покладистая Ермошка вступала с преподавателем в конфликт и отказывалась отвечать, а я была вне урока, витала в облаках, думая о своем, и не могла перевести прямую речь в косвенную.
Наконец, в учебу втянулись. Теперь уже совесть не позволяла проспать первую пару или исчезнуть с последней. Студенческая жизнь помаленьку набирала привычные обороты. Вечерами мы слушали чудесные песни о свободе и о любви в исполнении чилийского певца Виктора Хары. Время от времени устраивали в комнате день испанского языка, не употребляя в высказываниях ни слова по-русски. Каждая попытка вставить родное словечко каралась штрафом в пять копеек. Откуда-то появлялся дар речи, мы сами себя не узнавали.
Со дня последней встречи с Хесусом миновал ровно месяц. Каждый день приходила почта, и для меня сгущались сумерки. Писем не было, и это убивало. Жизнь казалась пустой и бесполезной. Прошло его увлечение, растаяло, как дым. Обманывать себя не заставишь, если разочарование было так очевидно. Я поклялась не писать ему, но тут же возникла мысль заказать переговоры, на что Илюшина справедливо заметила:
Эх, Настя, Настя! Зарекался дятел не долбить дерево.
Женька была настроена оптимистически. Она сидела на своей кровати, вязала Хавьеру свитер и пускалась по третьему кругу вспоминать все подробности московской поездки. Любое упоминание про Хесуса ранило.
Несчастный ты человек, Настя, слишком близко все принимаешь к сердцу, переживаешь из-за мелочей, удивлялась подруга.
Женька с Таней укладывались спать первыми. Надежда застывала на кровати со своим радиоприемником и мечтательным взором поверх политэкономии. В минуты вечернего затишья я перечитывала письма Хесуса наше прошлое. Настоящего уже не было, но разве я не знала, что полюбила мечту, воплощенную в реальном человеке?
Странно, но Хавьер тоже молчал, не считая нужным хотя бы из вежливости выразить благодарность за подаренный свитер. Уже Женька, потеряв спокойствие, начала ругаться. Мы вообще перестали получать письма из Москвы, не только от Хесуса и Хавьера, но и от Джамили, Хорхе Исминио. Уж не попали ли мы в поле зрения всевидящего ока КГБ, вызывая подозрение «связями» с иностранцами?
Неожиданно я получила странное послание без обратного адреса. Некий Бульба сообщал, что регулярно забирал письма, адресованные нам с Женькой, и этих писем у него уже девять штук. Мы сможем получить их, если положим в ящик на имя «Бульба» сумму от пяти до десяти рублей. В противном случае «пакости» продолжатся.
Странно, но Хавьер тоже молчал, не считая нужным хотя бы из вежливости выразить благодарность за подаренный свитер. Уже Женька, потеряв спокойствие, начала ругаться. Мы вообще перестали получать письма из Москвы, не только от Хесуса и Хавьера, но и от Джамили, Хорхе Исминио. Уж не попали ли мы в поле зрения всевидящего ока КГБ, вызывая подозрение «связями» с иностранцами?
Неожиданно я получила странное послание без обратного адреса. Некий Бульба сообщал, что регулярно забирал письма, адресованные нам с Женькой, и этих писем у него уже девять штук. Мы сможем получить их, если положим в ящик на имя «Бульба» сумму от пяти до десяти рублей. В противном случае «пакости» продолжатся.
Мы решили не поддаваться на шантаж. Пусть лучше эти письма пропадут, чем, поважая шантажиста, мы приучим его требовать деньги за каждое полученное письмо. Мы так и остались в неведении, существовали ли письма в действительности, или кто-то с гнусными намерениями решил срубить на нашем интересе легкую денежку.
На этом переписка с Москвой резко оборвалась.
Глава 13. Жизнь институтская
Весна потихоньку напоминала о себе. Припекало яркое солнышко, подтаивал набухший снег. Воздух становился особенным, нежно пахнущим приближением волнующих перемен. Весна еще не пришла, но была уже где-то близко, совсем рядом, готовая вот-вот появиться, чтобы все вокруг привести в радостное движение.
Комитет комсомола поручил Бекасову организовать студенческий стройотряд для работы в Рудногорске. Бекасов учился в нашей группе, и мы, получив эту новость «из первых рук», ближе всех находились у истоков образования отряда. Вся группа оживилась, размечталась. Вечерами в нашей комнате проходили оживленные встречи, обсуждения. Мы мечтали о том, что будем жить в настоящих палатках и носить форму ССО, вкусим романтику коллективного труда. Мы с нетерпением ждали лета и строили грандиозные проекты.
Жизнь в институте шла по установленному распорядку. Студенты четвертого курса готовились к конференции по педпрактике. В аудитории, где у нас обычно проходило занятие по методике, они оформляли выставку наглядных пособий. Наставница практикантов, мудрая и многоопытная Белла Абрамовна, постоянно отвлекалась, помогая подопечным. По этой причине методика проходила скомкано и заканчивалась раньше времени.
Конференция мне понравилась. Взволнованные выступления празднично разодетых практикантов были трогательными и предназначались для младшего поколения третьекурсников, которым еще предстояло ступить на пробную стезю будущей профессиональной деятельности. Белла Абрамовна сказала умную речь, и я потянулась за ручкой, чтобы сохранить для потомков самые сильные изречения.