И вот они идут по дорожке, по площади, и всюду, окружая, как комары, щелкают репортеры, выкрикивают какие-то вопросы Такое ощущение, что эти люди и правда нечто вроде мух и комаров. Ведь если подумать, то надо иметь психологию насекомого, чтобы так роиться над любым местом, свежим трупом или наоборот, какой-нибудь «клубничкой», и так же бессмысленно тыкаться хоботком и монотонно жужжать. «Фу, ну что ты как высокомерно», упрекнула себя Анджела, но мысль эта была слишком смешной, чтобы можно было всерьез ее устыдиться.
В общем, кое-как проскочили рой журналистов («а ведь некоторые из них однажды превратятся в жирных навозных мух-редакторов Ой, хватит уже») и вновь их встретил королевский дворец со своими гобеленами, пышным, золотым и багряным излишеством красок, красоты, доспехов, статуй, картин и фонтанов, тяжелых занавесок и все же в этой общей массивной торжественности удивительным образом присутствовал дух легкости и какого-то масштабного веселья, будто все это было одной большой шуткой, громадным заговором-розыгрышем.
Вот и первый зал позади, и они, миновав ряд разноцветных коридоров были там и рубиново-красные, и сапфирово-синие, и изумрудно-зеленые, и аметистово-фиолетовые залы и коридоры (в последних, кстати, заседали на официальных приемах главы Ордена и тайной полиции), они оказались в большом пиршественном зале.
В одном из таких коридоров-галерей Анджела наткнулась на картину, висящую в углу: на ней была изображена компания студентов в одном из гостевых залов для представителей Университета, восемь, как она быстро сосчитала, человек. Две девушки сидели на креслах одна, невероятно красивая златоволосая блондинка в изящном белом платье, с чуть презрительным изгибом губ и безупречными чертами лица. Другая девушка в черном платье, светло-русая, задумчиво-мечтательная, с огромными темными глазами, меньше ростом, чем ее подруга, но с более выраженной фигурой.
Возлежал (в буквальном смысле) у их ног длинный черноволосый парень с острым носом и дерзкой улыбкой, при этом в старомодном сюртуке и брюках. Поодаль стоял высокий, суровый, широкоплечий коротко стриженый юноша с цепким взглядом и волевым подбородком (он стоял позади мечтательной девушки), посередине стояла также очень красивая девушка с волосами цвета красного осеннего клена ее взгляд и улыбка пылали ярким пламенем, как и волосы. Подле нее, положив руку на спинку кресла красавицы-блондинки, стоял, удивленно изогнув брови, невысокий черноволосый парень, самый субтильный из всей компании, с холодными, но очень смешливыми глазами, и на губах его играла насмешливая, но веселая и дружелюбная улыбка. С другой стороны от красавицы в белом был еще один парень, длинноволосый, южного типа испанец? У этого было серьезное и одухотворенное выражение лица, искаженное словно сразу болью и счастьем описать это было трудно, но именно такая мысль мелькнула у Анджелы в первый миг. Последним был парень, которого она не сразу и приметила он сидел также возле блондинки, широкий, но невысокий, с очень простым, даже крестьянским, широким и улыбчивым лицом, которому очень шел нос картошкой и конопушки, как и у рыжей девушки но той они придавали веселье и воинственность, а парню напротив, какое-то умиротворение и домашнюю простоту. Анджела присмотрелась и поняла, какое именно ощущение они вызывали как будто сама картина буквально дышала неким единством? Ей упорно казалось, что все эти люди друг друга очень любят Ну, или как будто они в как бы являются неким одним, целым, хотя каждый из них был очень индивидуален и непохож (даже как-то разительно, диаметрально не похож) на всех остальных. И что-то еще в них было непонятное Пугающее? Завораживающее? Как будто они все смотрели куда-то, за спину самой Анджела, вдаль и ввысь, и видели что-то, чего не видел больше никто другой.
Подписана картина была весьма странно «Пираты катакомб». Что бы это могло значить? Анджела подозвала остальных. Смотрите, какая компания! Как думаете, кто это? Может, какой-то из лучших выпусков? Призеры, медалисты? предположил Антуан. Похожи на нас, хмыкнул Давид. Кэрол расхохоталась.
О да! Вот этот наглец, она ткнула пальцем в лежавшего на боку парня, вылитый ты.
Я симпатичнее, не находишь? Давид шутливо задел ее локтем.
Ничуть, буркнула Элли, Такая же бесстыжая, нахальная физиономия. Идемте уже, мы почти опоздали. Альбина, ты идешь? та догнала их, быстренько подбежав трусцой. В туалет, что ли, отходила?
И все-таки почему пираты и почему катакомб? вздохнул Антуан, но на него никто не обратил внимания. Элли, к счастью, ошиблась они не опоздали. Гости как раз рассаживались, и королевская семья с минуты на минуту должна была выйти. Их места были закреплены сразу после высоких сановников, родни королевы, высшей аристократии, крупнейших бизнесменов. Людское разнообразие пестрело средних лет и пожилые с вкраплениями тридцатилетних и молодежи, толстые, как моржи и тощие, как палки, коротенькие и долговязые но все как один разряжены дорого и стильно, кто-то подчеркнуто лаконично, в черные смокинги или простые платья, кто-то, напротив, с кучей манжетов, украшений, со сложными узорами, оборками и небо знает с чем еще. На них, конечно, смотрели изучающе, снисходительно, с легким презрением или же с легким одобрением.