«Вот в чем его манера» поняла внезапно Альбина, «он оставляет массу туманных фраз, которые можно трактовать самыми разными способами И в каждой скрыт намек. Возможно, хочет что-то скрыть от Кси? Тот наверняка неслучайно так поморщился». На этом их и отпустили в кабинет к Шону, где им предстояло ознакомиться с легендой, наложить чары изменения внешности и подготовиться к телепортации.
Все-таки сложно привыкнуть, когда тебя вот так вот кидают из стороны в сторону настраиваешься на очередное сонное утро и тянущийся день, а попадаешь в другую страну под чужой личиной. И тело как будто действует само, пока неторопливый разум осознает произошедшее.
Давид
Вена чистая красота. Архитектура, правда, несовременная, даже напротив вся такая вычурно-старомодная. Много красных крыш из черепицы, много колонн и мрамора, мощеные улочки Вот Кэрол и Антуан, прямо видно сдерживаются, чтобы рты не открыть от восторга, это в их духе. И старинно, и с налетом мрачности. А Давиду было не вполне комфортно город словно старался всеми силами подчеркнуть, что ты не одной с ним величины, что ты классом ниже, а он лишь милостиво, из вежливости тебя принимает пока, но тем острее себя чувствуешь существом глупым и вульгарным. Господа и дамы (иначе было трудно сказать) здесь также разительно отличались от привычного и веселого Парижа, не говоря уже о далекой Филадельфии.
Времени осматривать достопримечательности, конечно, не было, но даже просто пройти среди улиц, полных фонтанов, статуй и барельефов, встречавшихся даже на обычных жилых домах уже само по себе впечатление.
Антуан и Кэрол молчали, но Давиду было сложно просто идти и ничего не говорить и он комментировал буквально все, что видит. Отсутствие реакции напарников ему никак не мешало. Так они дошли до условленного места. Магическое зрение никаких подозрительных аур не выявило, а контакт появился минута в минуту. Контактом этим была женщина. Пожилая, с идеально прямой осанкой, сухая и, очевидно, некогда красивая, с полуседыми волосами, аристократически правильным лицом, строго поджатыми губами и сверх того одетая в длинное платье, выглядывающее из-под длинного же пальто малахитово-черного. Перчатки, высокий кружевной воротничок, и, в довершение, строгий надменный взгляд. Александрина фон Заубер, представилась она твердым низким голосом, полностью лишенным эмоций. Давид Розенфельд, представился Давид, надо сказать, не без доли вызова.
Остальные также представились, и старушка (хотя вряд ли кто-то осмелился бы называть ее так в лицо), поджав губы еще сильнее, секунду-другую над чем-то раздумывала, после чего продолжила: Прошу вас обратить внимание, что мы находимся в Австрии. В Вену, конечно, уже проник ваш модернизм, с позволения сказать. Однако в других великих городах нашей страны, если вам доведется в них побывать, подобный внешний вид мгновенно отвернет от вас любое мало-мальски приличное общество. Я даже сейчас компрометирую себя, общаясь с вами прилюдно, но таков долг, ничего не поделать. Она даже не жаловалась просто сухо информировала.
Мы, австрийцы, вытребовали себе право жить так, как жили наши предки, как предписывает наша культура. Конечно, некоторые пытаются нас его лишить, но мы стоим твердо и кое-чем незаменимы для Парижа. В частности, нашими познаниями в деле магических руд, их обработки, а также тонкостей изготовления волшебных палочек и посохов. Здесь не любят грубый, варварский металл, мы работаем с живой душой дерева И я не говорю о наших свитках и библиотеках, о давней мистической традиции чернокнижничества. Впрочем, как раз за этим вы здесь. Да, мы практикуем темную магию и не считаем нужным это скрывать. Это не порок, как, например, глупость, невежество и невоспитанность. Темная магия лишь часть магии как явления, вторая половина, без которой нет и первой. Мы не лицемерим с законами природы, мы их изучаем. И без нас кое-где, в частности, вы удивитесь, в целительстве, не обойтись. Так что мы привыкли к косым взглядам и не оглядываемся на толпу. Однако, мы живем спокойно только до тех пор, пока наши знания и искусство не попадут в руки низших, глупых, не умеющих себя контролировать людей. В том числе я имею в виду ваших политиков. Если мы всерьез влезем в ваши игры, будет хуже всем. Поэтому и только поэтому я и мои единомышленники решили вам помочь. Чтобы не дать повода вашим левым политиканам напасть на нас. Мы вычислим и изгоним тех, кто нарушил наши принципы вашими руками. Теперь прошу за мной. Правила гостеприимства предписывают угостить вас обедом и принять как гостей. Весь этот разговор протекал под наложенным заклинанием молчания и рассеяния света, и все-таки Давид слегка беспокоился. «Старушка» шла, разумеется, прямо и твердо, и, попетляв среди узеньких улиц, они вошли в небольшой двухэтажный особнячок, похожий на остальные дома своей улицы. Дверь открылась бесшумно, прихожая встретила полумраком.
Стулья с гнутыми ножками, какие-то дорогие обои, все с налетом старинности и лоска, но какое-то слегка неживое. Располагайтесь. Я покажу вам комнаты. И лучше всего вам не пользоваться светом, мало ли кто пройдет мимо и заподозрит неладное. Собственно, осмотр комнат много времени не занял, и рыцари очень быстро оказались в гостиной. Прислуживал не голем, а маленькое существо, вроде гномика или домового в Королевстве и Штатах их не было, потому что использование живых или даже квази-живых существ (домовые классифицируются как элементали) считалось негуманным. Все-таки, если подумать, бред. В общем, диковинное создание маленькое, тощее, с тонкой неприятной мордочкой и заостренным носом и ушами. Оно сновало с невероятной скоростью, появляясь и исчезая тут и там, подавая блюда, смахивая пыль, расправляя скатерть и так далее. Это цверг, раздался за спиной голос хозяйки, маленький злой дух. Мы, оккультисты, обладаем умением подчинять своей воле низшие силы и более слабый разум. Впрочем, я уже говорила, что техника мертва и мы ею пренебрегаем. Через две минуты двадцать секунд обед будет готов. Обед не отставал по части утонченности и изысков от интерьера, хозяйки и города вообще. Ростбифы в панировке с картофелем и красным луком, видимо, шли как основное блюдо, а вот всей массы пирожных, тортов и закусок, которые сервировали и украшали едва ли не дольше, чем готовили с узорами, с эстетикой, хитрой росписью и фигурной отделкой даже есть жалко.