Между тем, шаги смолкли где-то рядом с его «кельей». Сон пропал окончательно, офицер прислушался. «Кто-то» остановился около его двери, за ней слышалось глубокое и тяжелое дыхание. Интересно, что «ему» нужно. Там, снаружи, «он» что-то делает. Вот и ручка на двери поползла вниз и щелкнула. По телу лейтенанта пробежали мурашки. «Кто-то» дышал прямо в замочную скважину. Волосы на голове шевельнулись; он закрутил головой, ища глазами что-то подходящее для самообороны, но кроме утюга в комнате ничего не оказалось. Подойдет и это, в крайнем случае.
Пыхтенье за дверью не прекращалось, «кто-то» упорно норовит провернуть запертый на ключ замок. Свои давно бы уже постучали. Что нужно «чужому»? Бедный лейтенант с бедной обстановкой никакой ценности для грабителей не представлял. Вспомнилась поговорка: «Лучшая оборона это нападение». Решил нападать сам. Чуть только шевельнулась ручка, Васильев закричал во все горло, чтобы для начала испугать грабителя, взмахнул утюгом и распахнул дверь. В открытом проеме появилось огромное «нечто»: грустные большие глаза, ниспадающая на большой плоский лоб челка волос и огромные двигающиеся губы, которые тянулись к лицу кричащего лейтенанта. Несмотря на ужас, Васильев быстро сообразил, что перед ним самая обыкновенная лошадь по кличке «Машка». Непонятно, как она смогла взобраться сюда по крутой винтовой лестнице, единственному входу в обитель офицеров?
Поутру, никто, даже сам заместитель командира, так и не смог заставить кобылу спуститься вниз. Лишь к вечеру, при помощи автокрана, лошадь была спасена. Ее с трудом вытащили из здания через большое боковое окно. Это была лишь одна незначительная шуточка, капля в море, от всего того, на что изощрялась молодежь. Происходили тут и более интересные события.
В офицерской гостинице все шло своим чередом. Из отпуска вернулся лейтенант Голубев. Свое возвращение на службу он решил отметить с шиком. Он устроил не совсем обычный мальчишник, пригласив для «смягчения обстановки», официантку из офицерской столовой Марию Ивановну, женщину немолодую, но очень обаятельную. Вся молодежь называла ее так, по имени и отчеству. Она была старше всех, кого обслуживала примерно в два раза. Полнота ее не портила, а крепкий бюст лишь сильнее возбуждал пылких молодых офицеров, и не только их. Принимая заказ, она склоняла над столом свою хорошенькую головку, обрамленную вьющимися черными локонами и, будто случайно, ее пышная грудь почти выпадала из большого декольте и неизвестно, чем она там задерживалась, раз этого не происходило. Это приводило в трепет даже самых устойчивых мужчин.
Улыбалась она всегда, она улыбалась всем, даже неказистый прапорщик, начальник склада строительных материалов, человек очень жадный, увидав однажды ослепительную улыбку Марии Ивановны, принял на свой счет ее симпатии. Он, скрытно от жены, целых дня три ходил, обедать в офицерскую столовую. Когда он понял, что она улыбается всем и никому ничем не обязана, очень расстроился, и перестал ходить в столовую. Подсчитав убытки от искушения, он чуть было не повесился в туалете, благо, жена оказалась дома. Он, снятый с веревки, лежал на солдатской кровати и, размазывая по щекам горькие слезы, рассказывал, как на исповеди, своей супруге, что его попутал бес и он, чуть было не совершил прелюбодеяние.
Однако, зная характер своей супруги, имени виновницы его греха он умышленно не назвал, не хотел доставить неприятности Марии Ивановне. Но жена и так догадывалась, что только из-за этой красивой официантки мог мужчина залезть головой в петлю.
Мария Ивановна приняла предложение молодого лейтенанта легко, все с той же улыбкой:
Ну, что же, конечно приду. Никакого повода сказать «нет» нет. Времени сколько угодно. Ну, конечно же, приду.
Пройти в лейтенантскую обитель можно было, сделав всего несколько десятков шагов, и подняться по винтовой лестнице на второй этаж этого же здания. Столовая и буфет были на первом этаже.
Друзья лейтенанта Голубева были крайне удивлены таким его решением. Ну, ладно, была бы приглашена молодая девчонка, но дама в годах? Что с ней делать? При ней не будет раскованности, свободы действий, все будут сдержаны и официальны, Пропадает смысл и необходимость мальчишника в том виде, в каком молодежь его представляла: полная раскрепощенность, свобода слова и действий.
Впрочем, если посмотреть с другой стороны, она чудесно выглядит и может стать украшением любой компании. Разве она виновна в том, что все ее ровесники мужчины женаты и бережно хранимы своими женами. Молодые же офицеры, глядя на нее, в душе всегда мечтали остаться с ней наедине в интимной обстановке и, потому, решили:
Посмотрим, что из этого получится.
Людей на вечеринку должно было собраться много, придумали использовать кровать, как коллективное сиденье и собрали стулья со всей гостиницы. Впервые на столе появились цветы. В комнате хорошо проветрено и освежено. Ребята готовились тщательно.
Мария Ивановна не заставила долго ждать себя. Появившись, она сразу окунулась в работу. Общие заботы всех сблизили, особой осторожности между полами не было. Стол, под руководством любимой всеми дамы, был накрыт со вкусом. Водку наливали в граненые стаканы, их и подняли в честь виновника торжества. Мария Ивановна, с лица которой не сходила очаровательная улыбка, пила вместе со всеми, до дна. В течение вечера таких тостов было много, говорили придуманные экспромтом речи на русском, украинском и белорусском языках. Когда не слов, не мыслей не хватало, произносили тост по-немецки, очень коротко «Прост!», или «Цум воль».