Глава 3. Путь в Альбертину
Продолжая своё повествование, я вновь осмелюсь совершить небольшой скачок во времени через несколько лет. В тот период моей жизни происходили разные события, по большей степени, малозначимые, поэтому освещать их я не счёл целесообразным. К тому же, я не описываю собственную жизнь с мельчайшими подробностями. Моя цель поведать потомкам о невероятных, иногда ужасных событиях, коим мне довелось быть живым свидетелем. Впрочем, я достаточно близко подошёл к тому, чтобы начать их излагать.
Но, всё по порядку
12 мая 1706 года, когда мне ещё не исполнилось шестнадцати, отец позвал меня к себе. Он только что пришёл с работы, сел на табурет, упёр мощные, натруженные руки в края кухонного стола, за которым мы любили собираться вместе и трапезничать, и, кивнув мне на второй табурет, чтобы я сел рядом с ним, начал разговор.
Сынок, я хочу задать тебе один вопрос Он очень важен, как для тебя, так и для всех нас, отец замолк, подбирая нужные слова.
Взволнованный, я уселся на краешек табурета, теребя в руках веточку сирени, которую минутой ранее собирался поместить в вазу с водой, и приготовился слушать. Мне было хорошо известно, что мой немногословный отец всегда предпочитал стойко сносить любые удары судьбы, но не сходить с избранного пути. Отговорить его от исполнения задуманного было практически невозможно. Даже если он оказывался в чём-то неправ, то всё равно оставался при своём мнении. И если изредка какая-нибудь эмоция появлялась на его суровом лице, то очень ненадолго и редко бывала настолько яркой, чтобы её кто-то мог заметить.
Петер, ты неплохо окончил городскую школу и набрался кое-каких премудростей, продолжал отец. Обычно он говорил довольно сбивчиво и каждая более-менее длинная фраза давалась ему с трудом. Моё мнение таково, впрочем, и мать со мной согласна, и Карл, и даже дядюшка Клаус что тебе нужно учиться дальше в кёнигсбергской Альбертине. Как ты, верно, догадался, речь идёт о ремесле врача Но, тут важно, чтобы у тебя самого было желание постигать науки. Если оно есть, то мы хоть завтра отправимся в Кёнигсберг и встретимся там с людьми, которые возьмут тебя под свою опеку. Ежели нет, то поедешь к Клаусу учиться его ремеслу
Что-то перевернулось у меня в душе. Вот и наступил он, тот самый момент, когда всё меняется в судьбе. Уже не будет прежней моей жизни, в ней наступил новый этап. Это значит, что детство моё закончилось.
Отец сидел рядом, огромный, мощный, и смотрел на меня каким-то просящим, беззащитным взглядом. Возможно, вы сами замечали, что любовь отца совсем не похожа на любовь матери. В ней обычно мало слов, но она также бесценна.
Отец, мне по душе учиться, ответил я тихим, дрогнувшим голосом. Это моё заветное желание, клянусь. Я готов прилежно осваивать все науки, которые будут нам преподавать!
Вот и славно, вздохнул отец. Я надеюсь, что фамилия Коффер не будет звучать в числе имён отстающих студентов, хулиганов и бездельников А через несколько лет ты вернёшься к нам, и будешь служить доброму делу, избавляя людей от всевозможных недугов.
На следующий день я уже собирал свои нехитрые пожитки.
В Кёнигсберг мы отправились по реке, хотя изначально намеревались ехать по суше. Но один из приятелей отца сообщил, что отправляет в Альтштадт лес. На одном из плотов мы спокойно добрались до Кнайпхофа, где причалили к берегу и выбрались в город-остров. Именно здесь располагался кёнигсбергский университет, носящий имя Альбертина. А путешествие наше заняло около двенадцати часов.
Я, признаться, был обескуражен городским видом столько высоких домов, стоящих вблизи друг от друга, я в нашем Инстербурге не видел. Люди здесь одевались по европейской моде они важно шествовали в изысканных, длиннополых кафтанах, в чулках и башмаках. Зажиточные горожане носили парики Сразу стало понятно, что мы прибыли в столицу Восточной Пруссии, а не в какую-нибудь провинцию.
Кнайпхоф изначально строился на сваях, которые тысячами вбивались в грунт. Со временем он «оделся» в каменные берега. Со своими городами-собратьями Альтштадт и Лёбенихт остров соединялся Лавочным и Кузнечным мостами. На Форштадт вели Зелёный и Потроховый мосты, на остров Ломзе Медовый. Сам Кнайпхоф, несмотря на Университет, издавна носил звание «мистической столицы Пруссии» здесь, поговаривали, постоянно селились разные маги и чернокнижники, они создавали на острове свои школы. Странно, но эти люди чувствовали себя тут вольготно, никто их особо не преследовал. Наверное, они не имели прямого отношения к колдовству, иначе гореть бы им на костре или томиться в Голубой башне самой старой тюрьме Кнайпхофа.
Мы с отцом несколько выделялись на фоне местных жителей. Хотя, я был одет по-простому, как одевалось и большинство мальчишек, бегающих по Кнайпхофу светлая рубашка, поверх которой накинут жостокор, колоты с белыми чулками и тяжёлые башмаки. На голове, как водится, шляпа. Отец тоже оделся по-городскому поверх сюртука он набросил плащ и прицепил сбоку шпагу, которой никогда не пользовался. Но за целую милю было видно, что мы прибыли из провинции. Впрочем, подобных нам, людей в Кнайпхофе тоже было немало.