Здесь очень дорогая водка и сигареты, объяснил Валера. Бутылку можно продать за пятьдесят-сто марок, это уж как повезет. И сигареты дорогие.
Я спрятал в рукав дарованную Валерой бутылку «Русской». Осторожно, чтобы не заметила Лорка, прокрались на кухню, где жестами выпросили у рыхлой конопатой финки немного закуски. Она сжалилась и угостила нас бутербродами с семгой и сыром. Мы же из голодной России приехали! По ее глупому и неверному мнению.
Заперлись в комнате. За окном таинственная финская ночь, приправленная снегом. Впереди целая неделя.
Смакуя семгу, выпили чуть-чуть водки и, включив телевизор, завалились в постель. Беззлобно посмеялись над непривычным финским языком, посмотрели передачу про однообразно танцующих и монотонно поющих финских бабушек. Несмотря на позднее время, вопреки еще одной легенде, слышанной на родине, порнографию не показывали, сколько я не щелкал пультом. А для просмотра всех остальных передач и фильмов, мелькающих на экране, требовалось знание языка
Я вам так скажу сплошные разочарования от этой заграницы! Снег грязный. Олени прячутся. По телевизору нудные народные танцы в исполнении древних, словно они ровесницы самого Одина, саамок А где страстное финское порно? Нам казалось, что порнография, транслируемая по телевизору, в корне должна отличаться от той, которую мы смотрели дома по видео. Почему так казалось? Не знаю. В любом случае черт с ней, не показывают и не надо. Нам и так хорошо!
Знаешь, сказала Таня, я вот что думаю Давай останемся здесь?
В комнате? пошутил я.
Да нет, в Финляндии! Судя по Валериной реакции, у нас довольно неплохая сумма в валюте.
Таня, это для Валеры и нас неплохая сумма Сколько там? Крон шестьсот-семьсот? Они очень быстро улетят, учитывая местные цены на водку и сигареты.
А мы не будем пить водку и курить. Мы будем экономить, заявила она.
Последняя фраза, позаимствованная из мультфильма, рассмешила.
Нет, ну что будешь делать? Ей опять хочется убежать, вернее, наоборот, остаться здесь, но суть-то не меняется. Какие-то детские мысли. Ни одного иностранного языка не знаем. Кому мы нужны?
Слушай, Сашка Я все придумала. Давай к местным властям обратимся? Скажем, что наезжают на нас в Союзе, петь, чего хотим, не дают Политического убежища попросим
Я не мог понять, что она нашла в скучной и унылой, судя по всему, Финляндии.
Тань Сколько нам лет? Ты что? Действительно хочешь обратиться к властям? А дальше что? Спеть им про Ленина? А я вместо запила «хуй» проору? Так тут же в полицию сдадут или в дурку местную. К слову, ты обещала Антонине Сергеевне не петь здесь про Ленина. Так что танцуй, и поедем домой. У тебя ведь нет особого диссидентского танца? улыбаясь, спросил я. Под названием «Застенки КГБ»?
Тут не танец нужен, а слова Придумай что-нибудь жуткое, про преследование на родине
У них своих лоботрясов хватает, понимаешь? У нас же на лицах все написано. Посмотрят они в наши глаза и поймут, что пользы от нас, тем более их обществу никакой
Саша прошептала она. Ты так думаешь? Что у нас написано? Неужели мы такие бесполезные? Черт, похоже, ты прав, ведь даже Антонина намекнула, что обратно можем не возвращаться. Оно, конечно, не очень и хочется, но все равно обидно. Мы что? Нигде не нужны? Совсем? А при чем тут лица? Слушай, а какое необходимо иметь лицо, чтобы позволили остаться?
Тебе это не грозит. Мне, думаю, тоже Лицо надо Ну я задумался, как у Солженицына! Старое, бородатое, испаханное морщинами вдоль и поперек. А главное, чтобы Колыма в глазах явственно читалась
А это-то как?
Не знаю, признался я. Но, Тань, фраза какая красивая. Вслушайся «Колыма в глазах читалась»
Нет, такое лицо я не хочу, Таня улыбнулась.
Спи. Тут Санта неподалеку обитает, вот донесут ему пронырливые эльфы про твое желание, а он поймет не так. Проснусь завтра, а рядом Солженицын. Тебе меня не жалко? Я с ума сразу сойду.
Таня засмеялась и продолжила мысль:
А если он для двоих мое желание исполнит? Представляешь? Лорка устроит завтра перекличку, а тут два бородатых старика Солженицын и о! Достоевский, в одной постели, в обнимку. Да еще с явственной Колымой в глазах. Лорка точно с ума сойдет.
Кстати, Танюшка, мы ведь и Лорку своим невозвращением подставим, ее тогда тут же в застенки КГБ упекут.
Танины фантазии были более оптимистичны:
Ее потом отпустят, она переберется в Финляндию или Норвегию, и власти позволят ей, как жертве репрессий, остаться навсегда. А потом мы найдемся
Ага! Вылезем из тундры, где будем жить, ненужные финскому обществу Снежными людьми грязными, заросшими и мошками покусанные
Потом поцеловал ее и прошептал, нежно, в ушко:
Какая разница где нам жить? Но Родина всегда лучше. Главное вместе. Понятно? Спи
В ту ночь оказался в на удивление нелепейшем сне
Идем, хрустим снегом на тропинке, по обочинам колышутся от ветерка фонарики разноцветные Снег чистый-чистый, без грязи. Впереди, среди наряженных елок, виднеется чум Санта-Клауса. Хотя не в чуме он должен обитать, если не ошибаюсь. Эльфы вокруг летают, роятся блестящими мошками. Подходим к чуму, шкуру оленью, прикрывающую вход, поднимаем Заглядываем внутрь. А внутри ящики с водкой штабелями, как в подсобке магазина. Очаг коптит. Мрачный интерьер, одним словом. Похлебкой какой-то воняет. И вот он, вроде бы Санта, но странный такой, непохожий В глазах его Колыма читается! И понимаю вдруг, что никакой это не Санта-Клаус, а наоборот самый настоящий Солженицын! И в котелке баланда тюремная. И отводит он взгляд от толстенной пожелтевшей книги, откладывает ее и спрашивает строгим учительским тоном: