Даже надежнее, пробормотал он, чем если бы за дело взялся доктор Браун. А где, кстати, он? Только что сопел за спиной.
Доктор тоже лежал, раскинув руки широко как на пляже. Рядом, что естественно, застыла на коленях Зина Егорова главная кормилица города. Она так и не поменяла фамилию на аристократическое Браун, хотя они с доктором заняли индивидуальный особнячок одними из первых.
Короткое слово «пляж» царапнуло какую-то струнку в душе; заставило мысли Никитина заметаться в поисках. Он остановился взглядом на застывшей посреди зала фигуре профессора Романова.
Впрочем, отметил он, «орудие главного калибра» Алексея Александровича голова не застыла. Она сейчас фиксирует все происходящее здесь, и командует руке, быстро черкавшей что-то в блокноте. Собирает факты. А потом профессор сядет, и будет думать, думать чтобы поразить всех глубокомысленными выводами. А что тут думать? И так все ясно.
Он набрал воздуха в грудь, и негромко, но четко так, чтобы не оглушить жену провозгласил на весь зал:
Это солнечный удар. Необычный, очень жесткий и стремительный, но вполне объяснимый.
И как ты, Анатолий, объяснишь, резко повернулся к нему профессор.
Никитин перебил его движением руки, одновременно облегченно вздыхая при виде того, как Светлана легко и грациозно, несмотря на размеры, вскочила на ноги, чтобы через пару шагов склониться над другим недвижным телом. Это был доктор Браун, и Зинаида рядом подняла к целительнице взгляд, полный муки и надежды. К словам Анатолия прислушивались все даже те, кто сейчас нетерпеливо ждал Левину рядом с телами своих бессознательных близких.
Анатолий обратил общее внимание прежде всего на себя на ту энергию, что переполняла его; буквально перехлестывала через край.
Я думал, что это эйфория от победы над богом, а потом над чудовищем Но только теперь понял это тоже связано с солнцем; с очень злым солнцем. Словно я через кожу, всем организмом смог питаться его энергией. Ну как наши полупроводники напрямую.
А как же Роман Петрович, и доктор, и все остальные?
Штатный оппонент, Алексей Александрович Романов, профессор Санкт-Петербургского университета, даже перестал мучить ручку и блокнот. Доктор, кстати, уже сидел на полу с вполне осмысленным взглядом.
Все очень просто, тракторист, в отличие от того же профессора, никогда не стеснялся резать правду-матку в глаза, за что ему нередко попадало и в прежней жизни, и здесь, в городе, ни доктор, ни доцент к когорте бессмертных не относятся. Потому для них жесткое излучение местного светила оказалось почти смертельным.
А
И опять тракторист перебил профессора, чуть сильнее прижавшись к спине супруги:
А моя Бэйла не пострадала. Потому что в отличие от некоторых (Анатолий поостерегся посмотреть в сторону «некоторой» Оксаны; махнул на Ильину) она не покинула поста. Даже в минуту всеобщего ликования. И под лучи солнца не попала. За что я ее сейчас при всех и поцелую.
Шестнадцать раз, быстро отреагировала Бэйла.
Тем временем Левина, показывающая чудеса исцеления главным образом ту стремительность, с которой возвращала пострадавшим сознание и естественный цвет лица, перешла к последней фигуре на полу Валерке Ильину. Впрочем, так Валерка степенного и всеми уважаемого коменданта называл один Анатолий. Ему, балагуру и весельчаку, прощалось и разрешалось многое.
Но не все, остановил себя Анатолий, к командиру, и той же Оксане я бы вот так запанибратски не подошел бы. Да и к Зине Егоровой хоть и на ты, но со всем уважением.
Командир, между тем, словно услышал его мысленное обращение, вернул себе бразды командования. Его спокойный голос с заметной лишь для самых близких товарищей ноткой горечи заполнил зал:
Сержант! Почему люди оказались за пределами защищенной территории? Да еще без защитного камуфляжа?
Этот вопрос Анатолий уже задавал раньше самому себе. Но ответа пока не нашел.
Так ведь, запнулся совсем не по-армейски Левин, они Чжай с женой сегодня в карауле Северного поста. Как раз их смена была. А почему без защитного комбинезона?.. И почему выскочили из помещения поста?..
Сержант пожал плечами, и замолк с виноватым выражением лица. Он и ростом, казалось, стал меньше; сейчас этот трехметровый гигант выглядел как бы не ниже и тщедушней стоявшего перед ним командира.
Хорошо, полковник отвернулся от начальника охраны, ничем не выдав ни злости, ни обещания неминуемого наказания, доктор Браун, Левина!
Два представителя разных ветвей гиппократовой науки вытянулись во весь рост.
Сейчас спускаетесь в общий зал; помогаете пострадавшим Ну что стоите? Выполнять!
Целители исчезли быстрее, чем Анатолий успел моргнуть.
Сержант! Организовать наблюдение чтобы муха мимо цитадели незамеченной не пролетела.
Есть! Левин словно опять вырос, вернулся к своим внушительным габаритам.
За пределы цитадели ни одного человека без команды. А такой команды не будет в течение ближайшего часа. Ровно через час (и сам командир, и сержант; и многие другие, как и Анатолий, метнулись взглядами к наручным часам) всех собрать в столовой. Все выполнять!
Левин тут же убежал, а полковник обвел зал еще одним, теперь уже оценивающим («Скорее выбирающим», догадался Анатолий, выдвигаясь вперед) взглядом. Кудрявцев его движение, означающее готовность к действиям, оценил; начал перечислять именно с него: