Эх, вниз по матушке по Волге
«Значит точно потоп: где Волга и где степь?» решил дед.
Возьми в лодку, галифе промокли, взмолился он. Крутанул Боря руль, и перевернулась лодка. С трудом зацепились за нее и пригребли к берегу.
В пруд воду из канала подали через сифон. У деда, как у младенца, торчали во рту два зуба, когда он рассказывал об этом:
Доживу до ста-то. Чай, сорок лет до потопа.
Смотрю, вы заслушались. Недавние дела, а легендой стали.
Тартюф
Добрый день, Иван Иванович! Как сынок? Покоряет науки? Голова, весь в папку. А женушка, Вера Гавриловна, как? Все в заботах о любимом супруге. Еще бы такого не любить: один на тысячу. Чего на тысячу, на миллион. Хоть сети ставь, не поймаешь. Я нисколько не преувеличиваю. У кого в городе выше кресло, и кто столько времени в нем сидит? Да, никто. И правильно, что другим не даете. Еще закружится голова и Привычка нужна в кресле сидеть. А говорить необязательно. Вы одним взглядом исхлещите.
И мне всех благ? Спасибочко, Иван Иванович. Услышать от вас доброе слово уже счастье.
Ушел. Скатертью дорога. Скоро полетит со своего кресла. Открутил я гайку написал в газету донос. Под псевдонимом «Тартюф». И другие вполне могут притворяться и лицемерить под маской святости. Пусть больше следит за своей Верой Гавриловной, которая во все времена года под южным солнцем. Говорит, прогревает зад, а почему распухают губы. Сыночек Вася третий год на первом курсе, хоть и на платной основе. Не понятно, в кого он такой говорун: папа почти глухонемой. Молчит, когда уборщица, протирая полы, двигает кресло от стола к двери вместе с ним, как бы указывая на его место.