Во, накачали, мужики Ох и накачали
Улыбаюсь всем, за ранее показывая, что я понимаю, что меня услышали, и если хотят, пусть идут с нами. Ну, если хотят, конечно
Краем глаза замечаю, как все посмотрели на Виктора, и тот чуть кивнул, разрешая нам выйти
В тамбуре, держась обеими руками за стенки, вумат пьяный Эдик шепчет мне жарко, тараща глаза:
Валить надо отсюда!.. Алик Валить надо!..
Тут же в тамбур заходит огромный Паша, за ним вваливается Володя, сигарета болтается на мокрой губе:
И, короче, говоря, как будешь у нас в Шевченко, Паш
И Володя в пять минут объяснил Паше, что для нас достать «ствол» или «плётку» раз плюнуть!.. Тут же, вынув блокнот, он записывает Пашин телефон, и, вырвав листок, диктует свой, после чего подробно расспрашивает нас с Эдиком, записывая Паше наши адреса. А Паша терпит пока Володю. Он рассеянно кивает ему, не сводя с меня глаз
Какого чёрта я привлекаю к себе их внимание? С детства заметил, каждый возомнивший о себе хмырь сначала изо всех сил старается меня запугать, потом как-то впечатлить своей крутостью, а в заключении неминуемо считает, что я должен дорожить дружбой с ними. Так и этот ненормальный Паша какого-то чёрта ходит вокруг меня, приноравливаясь, и я трясусь от страха, что это пьяное чудище под сто пятьдесят килограммов весом, совершенно непредсказуемо вдруг может заподозрить меня в неуважении или (ещё хуже) в трусости. И вот Паша, начиная закипать от липкого присутствия Володи, приглядывается ко мне, словно выбирая место, откуда начать меня жрать.
Вот-такие пацаны!.., в который раз наступив на ногу, Володя дурашливо извиняется, виснет то на одном, то на другом, хватает за руки. Смотрит влюблённо, шатаясь в разные стороны, А ты чё, братуха?..
Наклоняясь к согнувшемуся дугой Эдику, он хлопает его по тощей спине, кричит погромче:
Пошли, накатим, братуха!.. Слышь? Пошли! Накатим!..
Я неприязненно убираю его руки. Эдику совсем плохо. Он в два раза слабее меня. Желудок пустой
Не трогай его. Сейчас мы придём
Э-э-э!.. Братуха-а!, Володя звонко хлопает Эдика по спине, и я отталкиваю Володю, зло огрызаясь:
Не трогай, говорю!.. Щас подышим и придём!..
С интересом наблюдавший за этим Паша замер, забыв, зачем пришёл. Володя тоже не маленький, а я так тявкаю, что тот аж руки поднял.
Непонятно откуда накатившей силой я хмуро, но вежливо бросаю им, словно даю указание:
Щас подойдём мы, мужики
Совершенно опешивший Паша аж замер, рассматривая меня сверху с любопытством. Его, видимо, забавляет то, что я его не боюсь.
А я боюсь!.. Ещё как боюсь Если бы вы знали, как меня трясло внутри. Внимательный до деталей, я вижу его огромные кулачищи, его тупое лицо, а самое главное меня трясёт от мысли, что если это чудище начнёт ко мне цепляться я не смогу с ним лебезить, как Володя. Именно этим я его и заинтересовал.
И вот смотрит Паша на меня, как на невесту, зорко выискивает, в чём подвох-то?.. Ох, и горькой будет расплата, если Паша разочаруется
Да брось ты его!, Володя смеётся, в шутку толкая Эдика под зад коленом, Нажрался, сука
И тут я взбесился.
Прижав Володю к стене, злобной рожей я дышу на него снизу, раздувая ноздри:
Сказал не трогай его!.. Видишь плохо пацану!..
Володя лыбится, мягко расцепляет мои руки, примирительно кивает Паше:
Пошли, братан!..
Чуйка моя, чуйка Откуда, каким боком, каким дальним предком я одарён этим животным своим предчувствием? Сколько раз выносила она меня из заварух, что после вспоминаешь, удивляясь ведь должны же были грохнуть, и как не грохнули-то?.. Злоба-злобой, это конечно же хорошо. Кто-то сказал: «Гнев плохой советчик». Нет, граждане. Именно вспышка лютой злобы ни раз выносила меня, словно боевой конь, из беды. Ослеплённый гневом, вы, презрев опасность, кидаетесь в бой, атакуя молниеносно, храбро и точно, и противник, очарованный вашей скоростью, бежит, поджав хвост Сам убеждался ни раз. Злоба бывает разной.
Всё произошло так быстро, что потом этот момент я вспоминал с недоумением, удивляясь этому новому чувству я боюсь вспоминать некоторые вещи. Вернее, вспоминаю с опаской, осторожно, как грязную прилипшую повязку снимаю с засохшей раны. Ни с того ни с сего вдруг нахлынет в памяти какое-то давнее событие, а вы сразу же мотаете головой, словно лошадь от дурного сна, отгоняя от себя неприятные или страшные воспоминания.
Володя отошёл от дверного проёма, и своим собачьим нюхом в долю секунды я отчётливо увидел, как вставший в самом начале вагона «на атас» Васёк кивнул Паше, а Паша, поймав «маяк», тоже кивнул в ответ. Заняв позицию, полностью перекрывая проход, здоровяк, словно боксёр перед гонгом, расставил пошире ноги и хрустнул пальцами рук за спиной.
Слышь!.., бросает он Володе, который ни чего не видит, и всё виснет на мне, слюняво и дурашливо чего-то объясняя.
Паша нетерпеливо взбрыкнул жирной ляжкой, но я его опередил. Небрежно и сильно отталкивая от себя Володю, я говорю по возможности громко, удивляясь своему спокойствию:
Да отвали ты уже, дебил! Ты не видишь
Володя машинально заваливается на меня по инерции, и я толкаю его так, что он падает, толкая Пашу дальше.