После звенящей секундной паузы, ребёнок еле слышно, но упрямо говорит:
Уходи
Ай, какая нехорошая Леночка!.. Ай, как обижает бабушку!, резко распрямляется Людмила Викторовна и смеётся озорно и заразительно, а в глазах
И потом они долго прощаются и Людмила Викторовна взволнованно объясняет, что надо всем-привсем только счастья и добра желать, а Маринка, словно во сне, кивает бумажной улыбкой, и Лёха вздыхает и после ухода бабушки в коридоре долго горит свет, но никто его не выключает: Маринка стоит у окна на кухне, а Лёха стоит сзади в метре от жены, всё ещё улыбаясь с задранными на лоб бровями
Упрямый Лёха. Как осёл. Чего доказать хочет не понятно. Сколько раз уже они с Маринкой, насплетничавшись, как две старухи, решительно машут рукой: «Всё!.. Хватит об этом!.. Сколько можно-то?.. Бр-р, как неприятно!..», а всё равно всякий раз возвращаются к одной и той же теме Наваждение какое-то!.. Поговорить больше не о чем!.. Погружённые в свои мысли, делают вид, что, мол «как на работе, Лёш?», и через пять минут опять про Людмилу Викторовну!.. И ведь не смешно уже совсем!.. Лёха говорит:
Слушай, это уже просто дурдом какой-то (слово «дурдом» теперь у него всё время на языке!) Не могу успокоиться и всё!.. Вроди и забуду на минуту, а телефон зазвонит и я машинально представляю, как буду кривляться сейчас перед ней.
А Людмила Викторовна непредсказуема до того, что держит в постоянном напряжении. После тех проклятий через пару часов уже звонит, как ни в чём не бывало:
Приветик!.. Как вы там?.. Чё трубку не берёте?
Здр Как «не берём»?.. Берём!.. Здравствуйте Ещё раз. Вы изви
А я звоню, слышу опять трубку не берут!.. Ха-ха-ха!.. Ну-у, думаю, всё!.. Теперь вообще перестанут с матерью общаться!..
Да нет, вы что?.. Мы
А это грех, на мать обижаться, Лёша!.. Любая мать тебе это скажет. Мать от сердца говорит. Всё от сердца!.. Так что и не вздумайте обиду держать какую Господь всё видит!..
Выждав паузу, Лёха поддакивает:
Да-да, конечно!.. Я же понима
Мариночка как там?.. Спит?..
Лёха смотрит, как жена испуганно машет руками, хмурится и кивает:
Да Уснула Ей врач ещё пропис
Ну и пусть поспит, лапушка моя!.. Пусть поспит Умаялась за день-то, небось. Пусть поспит. Может успокоится хоть немного!.. Совсем у неё нервы расшатались после свадьбы-то Смотрю на неё и не узнаю прямо Совсем изменилась кровинушка моя Пустырник ей попить надо. Пустырник заваривайте и пусть пьёт, нервы полечит А то совсем уже на мать кидается (голос начинает дребезжать). Совсем уже с ума сошла, деточка моя ненаглядная!.. Роднулечка моя горемычная
Лёха надувает щёки, выпучивая глаза, длинно выпускает воздух из лёгких, прикрыв ладонью трубку. Марина, увидев это, презрительно скалится, жестом спрашивает: «Опять?»
Лёха прижимает ладонь ко лбу, беззвучно кивая: «Угу!»
И ведь что я такого сделала-то?, причитает в трубку Людмила Викторовна, чем прогневила Господа-бога?.. За что мне такие страдания на старости лет-то?.. За что мне так?!.
Лёха, скосив в кучку вытаращенные глаза, опять натужно выпускает выдох, качая головой.
В чём провинилась я перед Христом-Господом?.., плачет Людмила Викторовна, и у Лёхи вдруг закрадывается совершенно нелепая догадка.
Изумившись невольной фантазией, он даже поднял указательный палец Маринке: «Тихо!», и прислушался внимательно Ну, да!.. Совершенно отчётливо стало слышно, что Людмила Викторовна, плача в трубку, прикрывает её ладонью!.. Лёха обалдел на секунду и послал недоумённый взгляд Маринке. Тёща давно уже живёт одна. Гостей дома не терпит, с соседями дружбы не водит. Зачем она трубку прикрывает ладонью?..
Видно на роду мне написано принять долю свою такую проклятую, всхлипывает Людмила Викторовна и вдруг совершенно спокойным голосом говорит кому-то в сторону, Кафель не пачкайте, пожалуйста!.. Нет, вы пачкаете!.. Пачкаете вы!.. Что я, не вижу, что ли?..
И Лёха рядом слышит бубнящий оправдывающийся голос мужика, а Людмила Викторовна строго добавляет:
Одно лечите, другое калечите!.. Так и я могу кран крутить!.. Осторожнее, пожалуйста!..
«У неё сантехник работает!», осенило Лёху.
А Людмила Викторовна опять заёрзала трубкой, настроилась:
Видно так и плакать мне теперь, пока не помру
Через полчаса потрясённый Леха на кухне пересказывал слово в слово разговор, восхищённо тараща глаза:
Нет, ты представляешь!?..
Маринка злорадно щурится:
Я же говорила тебе это бесполезно всё Бес-по-лезно!.. Она всегда такая. В школу придёт и больным голосом клянчит у учительницы: «Вы уж поставьте Мариночке пятёрочку за четверть, пожалуйста, Христом-богом прошу вас Всю зиму она проболела у меня Всю зиму» А я не знаю, куда от стыда деваться. А учительница потом смотрит на меня, как на дуру: «Когда это ты болела, Марин?.. Вроди бы ни одного урока у тебя за зиму не пропущено Что-то я не помню» Стыдобища, ужас
Лёха хохотал с удовольствием, откидываясь на спинку стула, не переставая удивляться, а Маринка кулачком грозит:
Тише ты!.. Ленку разбудишь, дурак!.., и прикрыв беззвучно дверь, продолжает, А потом дома меня дождётся и материт училку на чём свет стоит