Православие последних дней приходит к данной само-идентификации, чему свидетельство мы видим у наших несомненно духоносных современников, не взирая на различные акценты в их духовных воззрениях и практиках:
Авторитетный и харизматичный (в лучшем смысле этого слова) богослов о. Сергий Булгаков подтверждает:
«Хомяков с б и л католическую постановку вопроса, которая проникла и в православие. Она поставляла православие в положение нерешительного, непоследовательного католичества, которое имеет неоспоримую заслугу последовательности и развивает идею о внешнем органе церковной непогрешительности до конца. Вопрос стоит именно так: или свобода православия или» и продолжает: «Исповедание единой, святой, соборной и апостольской церкви совсем не исключает допущения возможности того, что свет ее простирается и далее пределов ее земной организации. Господь по неисповедимым путям своим делает ей сопричастными многие миллионы христиан и за этими пределами. Иначе говоря, может быть православие за пределами Православной церкви, как организации, ecclesia extra ecclesiam. Это не означает, что есть несколько церквей, но единая церковность действует вширь и вглубь.Границы этого общества не положены. <> Ап. Петр говорит о проповеди во аде (1 Петр. 3: 1920). Отчетливая и радикальная постановка вопроса о вероучительном авторитете в Православии принадлежит Хомякову, вписавшему этим свое имя неизгладимо в истории православного богословствования, как апостол свободы в Православии [31]».
Кристально ясный и отважный в процессе рефлексии своего служения пастырь пишет:
«Все яснее становится, мне, что Православие это стихия абсолютной свободы. Отвращение к пропаганде, насилию хотя бы чисто идейному или психическому, боязнь убеждать, вера только в самую наличность религиозной жизни все остальное придет само [31]».
Возродивший древний подвиг юродства Христа ради, епископ Варнава (Беляев), в одном из писем, поучает:
«Православие не заключается только в формальных догматах (как почему-то настаивают в Патриархии), не только в морали благочестии, чем хотят ограничиться зарубежные епископы, но и в харизматической силе Св. Духа. Скажут, не всем быть чудотворцами. Да и не нужно. Святые отцы говорят, что есть такие дарования, которые не обладая блеском чудотворений, знамений и пророчеств, тем не менее куда выше последних [31]».
Современный подвижник о. Серафим Роуз, апостольски просиявший в среде, наиболее отстоящей от исторического Православия, к концу жизни высказал поразившее его собратьев утверждение:
Современный подвижник о. Серафим Роуз, апостольски просиявший в среде, наиболее отстоящей от исторического Православия, к концу жизни высказал поразившее его собратьев утверждение:
«Все церковные организации в конце концов поклонятся антихристу.» а в последней беседе с паломниками, он, призвав «глубже чувствовать Церковь Христову и то, что наша формальная принадлежность ей недостаточна для спасения», процитировал слова современного румынского исповедника о. Георгия Кальчу о том, что значит быть в Церкви: «Церковь Христова жива и свободна. Ты находишься в Церкви всякий раз, поднимая сломленного скорбью, подавая нищему, утешая больного. Ты в Церкви, когда взываешь «Господи, помоги мне». Ты в Церкви, когда ты добр и терпелив и отсекаешь гнев на брата, даже если он ранил твои чувства. Когда честно трудишься, возвращаясь домой уставшим, но с доброй улыбкой. Сострадай тому, кто рядом. Никогда не спрашивай «кто он?», но говори «он не чужой. Он как и я Церковь Христова [31]».
Ступая вслед за теми, кто утверждает примат «духа» над «буквой», пусть даже эти буквы взяты из Писания и Предания, кто дорожит любым проявлением Добра: позитива, ценности, чувства того, что «хорошо» (Быт. 1: 10), кто любуется «полевыми лилиями, которые сегодня есть» (найдите сами в «Новом Завете» прим. авт.), мы обнаруживаем себя в третьем, согласно нашей классификации, восприятии явления Православия. Эта вера, по мнению автора, сравнительно с другими Христианскими исповеданиями, хороша тем, что не подчиняется в отличие о Католичества единому авторитету, вещающему в абсолюте ex cathedra, и тем, что, отличаясь от Протестантизма, сохранила Таинства, то есть то, к чему следует приступать в смирении, благоговении и настоящем непонимании.
Несомненно, последует возражение о чрезмерных границах Православия. Мы можем тут предложить лишь руководствоваться следующим принципом: «Кто имел возможность знать Христа» и отступил тот вне. Кто стремился жить, не ведая Христа, но так, как бы одобрил Господь тот православен».
Продолжая «богомыслить» в этом направлении, мы приходим к формуле «Православие есть состояние души». Не отдельная религия, не восточная традиция хвалы Бога, но пребывание в Источнике Жизни. Осмысленное и ответственное отношение к этому приводит к воцерковлению в правильной (Ортодоксальной) Церкви с принятием Ее уставов, традиций и Таинств, с осознанием того, что можно минутно отпасть от Церкви и тут же войти в Нее, предать Ее своим греховным помыслом и восстановиться в Ней через борьбу с оным. Православная Церковь есть общность душ, устремляющихся к любви, через Первоисточник, получающих от Него возможность благодарности за жизнь, возможность любить всех (и, что отличительно, и врагов клянущих, обижающих и бьющих), что невозможно естественным путем, но дается Благодатью и принимаемое как свидетельство и утверждение Свыше.