Когда мне предложили заняться проблемами леса, то выяснилось, что мое представление о том, как обезопасить кубанский лес от вывоза за границу, в корне отличается от той концепции, которая предлагалась раньше. При Советской власти все работали таким образом: выпустят постановление о запрете вырубки и вывоза леса, а сами потом на этом делают огромные деньги, так как нужно получить специальные разрешения на то, чтобы вырубить определенное количество леса или выбить квоты. И на этом кто-то очень круто зарабатывает. Чем больше было запретов, тем больше обогащались ведомственные чиновники. Словом, систему нужно было менять в корне.
Я подумал и нашел экономический рычаг. В итоге мы впервые ввели так называемую попенную оплату. По пням, то есть. Срубили платите. И отдали это на откуп районам. Мы определяем только общее количество леса, сколько можно вырубить. То есть лес, которому уже столько лет, что возможно рубить, чистить необходимо. А потом на его месте вырастут новые лесные богатства.
Ввели эту попенную оплату. Хочешь вывезти лес вот и получаешь сразу квоту и платишь за нее. За каждый пенек. Срубил дерево, оставил пенек заплати за него. В результате действия этой концепции, которую я внедрил, в бюджете впервые мы получили статью дохода за лесные богатства один миллион долларов в год. Раньше этого не было. Более того, мы еще дополнительно получили миллион дохода на то, чтобы восстанавливать лесные богатства. То есть на возрождение леса мы не взяли средства у пенсионеров, учителей и врачей, а заработали их. И еще, один миллион долларов получили местные бюджеты, потому что их отдали не в центр, где сидел чиновник, который мог за взятки выписывать этому столько-то дуба, этому столько-то. А вот если бы пошли по пути запретов то обогатился бы на этом всего-навсего чиновник. Пошли по нашему пути и лес и впрямь стал нашим богатством.
Но есть здесь одна неразрешимая проблема. Дело в том, что таможня нам не подчиняется. А у таможни нет никаких препятствий для вывоза российского леса. И, к сожалению, Россия не понимает, что есть разница между хвойным лесом и лесом ценных пород, из которых потом делают мебель не у нас, а в Германии, в Турции. Весь мир делает мебель из нашего леса, потому что он очень дорогой и очень хороший, а потом ввозят нам готовую продукцию. Только когда нашу мебель вывозят, с нас они дерут огромные пошлины, а когда они ввозят к нам их мебель из нашего дерева, то пошлину не платят. Получается, они обогащаются, а мы нет.
Турки благодаря нашему попустительству и туполобой политике обыкновенных запретов создали запасы минимум на три года. Но сегодня у турок, слава Богу, начинают эти запасы иссякать. И они привезут нам эти деньги, заплатят за развитие нашей экономики.
По крайней мере, за развитие лесного богатства мы деньги не берем у кого-то, а зарабатываем сейчас сами. Но что будет дальше? К сожалению, все еще зависит от чиновников. Может, им денег не хватит на зарплату, и опять тогда они начнут решать свои вопросы путем политики запретов. Ведь известно: запрет для того и вводится, чтобы потом в виде исключения за определенную мзду его нарушать.
Спорт
Спорт у нас любят и мэры, и пэры, и сэры, и депутаты, и эсеры, и коммунисты, и октябристы. Все любят, но каждый по-своему. Например, некоторые особенно любят:
а) поехать за границу вместе с какой-нибудь командой;
б) вручить медали, чтобы нарисоваться и показать себя в народе.
А о том, что спорт это огромная работа, что у него есть своя экономика, почти никто не хочет думать. Более того, весь парадокс заключается в том, что во всем мире спорт это довольно прибыльный бизнес. Люди на нем зарабатывают миллиарды. Так везде, но только не у нас. У нас деньги в спорт не вкладываются. А если не вкладывать деньги, как потом можно получить прибыль?
Когда спорт в крае был уже практически на грани разорения, нужно было срочно придумать какую-то идею, которая бы его спасла. Я предложил идею в виде трехпроцентного освобождения от налога. В чем же она заключалась? Дело в том, что в экономике существуют два механизма, два рычага, с помощью которых можно что-то развивать. Первый это дать денег, то есть дотировать. Но это не всегда эффективно. А второй это освободить от налогов. С одной стороны, если спорт не приносит сегодня прибыли и даже не в состоянии прокормить самого себя, значит, нужно освободить его от налогов, чтобы он мог существовать хотя бы для себя, жить самостоятельно.
Большинство предприятий так или иначе деньги на спорт давало, но их надо было легализовать, чтоб они шли именно на развитие спорта. И причем легально. И тогда я придумал так называемые три процента: любое предприятие Краснодарского края освобождалось от налогов в части денег, направляемых на развитие физкультуры и спорта, особенно детской физкультуры и спорта, но не более трех процентов. Это сумма не очень большая, однако и ее оказалось достаточно для того, чтобы футбольная команда «Кубань» не развалилась, а имела возможность существовать, чтобы женский гандбольный клуб «Кубань» победил всех и вся, а наши легкоатлеты смогли принять участие в российских соревнованиях. Я уже не говорю о международных.