Внутри Плойер сразу же начал привередничать, поскольку сидеть на общих лавках не возжелал, а требовал к себе должного внимания и почтения. После недолгих споров с каким-то приземистым гномом, который возглавлял эту труппу, «почётному гостю» притащили отдельное кресло, которое поставили немного в стороне, но это снова не устроило барона, потому как смотреть представление со стороны, а не спереди, его не устраивало. В итоге пришлось немного передвинуть прочие лавки, чтобы по центру стояло кресло Плойера, а уже за ним теснились прочие лавки. С самодовольным видом аристократ заплатил золотой империал лично устроителю гному поверх оплаты билета, всем своим спесивым видом выражая довольство собой и излучая чувство превосходства над простыми смертными. Некоторые зрители, которые к этому моменту уже ожидали начала представления, начали было роптать, но суровый взор Сурика, а также его руки, сжимавшие рукоять меча, отбили любую охоту возмущаться вслух. В ожидании начала представления барон успел заскучать, а посему принял ещё одну понюшку чёрного лотоса, а потом стал разглядывать невесть откуда взявшуюся девицу, помогавшую готовить сцену к выступлению. Эта дама была тонкой, миниатюрной и болезненно бледной (хотя это был всего лишь грим), но всё равно обладала своеобразной красотой, притягивая взоры ожидавших мужчин. Только один Сурик не смотрел на неё, поскольку изучал посетителей шатра, повернувшись к залу спиной, и к черни лицом, чтобы исключить возможность атаки со зрительских трибун. Чтобы зрители не скучали, на сцене появилась жонглёрша-половинчик, которая подбрасывала вверх и ловила десяток куриных яиц, и все, затаив дыхание, постоянно ждали и гадали, когда разобьётся хоть одно.
Вскоре свет начал гаснуть, и это означало начало представления, что Плойер встретил ехидным замечанием, что-то навроде:
Наконец-то, а то я уже было хотел уходить или засыпать!
На сцену выпорхнул знакомый уже барону бард, который доселе развлекал публику у входа, и принялся играть на лютне, явно посвящая свою песню даме. В слова этой любовной чепухи Плойер особо вслушиваться не стал, поскольку не любил розовых соплей, ожидая уже, когда по ходу действа появится великан и польются реки крови. Либо когда обнаружатся те полуголые девицы, изображённые на афише.
Свою партию Эванс исполнил как всегда на отлично. Ему досталась роль пылкого возлюбленного по имени Киринальдо, который хотел добиться любви дочери знатного торговца. Ею стала Вира, которая предстала перед зрителями в непривычном для себя амплуа беззащитной статной девы, которой был симпатичен её ухажёр. Пользуясь случаем, все свои поцелуи на сцене с девушкой де Грей беззастенчиво делал самыми пылкими, желая тем самым позлить недоступную гордячку Виру или разбудить в ней страсть, если повезёт. Воркующих голубков в саду обнаруживает разъярённый отец, роль которого достаётся Атосу. Дворянин так естественно исполняет роль оскорблённого в лучших чувствах отца, что многие папаши в зале, воспитывающие дочерей, лишь одобрительно хмыкают и кивают головами. Всё верно девушек нужно держать в строгости, и не подпускать к ним всяких-яких, наподобие этого велеречивого барда. Естественно, что разгорячённый отец хватается за своё оружие, намереваясь проучить наглеца на месте, и кажется, что бой неизбежен. Также естественно, что доченька повисает на руках у папаши, желая тому помешать, поскольку де она любит этого молодого человека, и если так суждено, то она сбежит из дома вместе с ним.
Опять семейные драмы! зевнул на своём почётном месте Плойер, начиная откровенно скучать. Подобное я видел уже не один раз!
Не успела баронская задница оторваться от кресла, как неожиданно раздались громкие звуки. Шатёр неожиданно взлетел наверх, когда его купол оказался в кулаке великана-эттина, и зрители отчаянно завизжали от страха, а сам Плойер лишь только и смог, что икнув свалиться обратно в кресло. Перепуганный Сурик выхватил из ножен меч, часть зрителей рванула прочь, однако всё это оказалось не нападением, но лишь частью представления. Такого эффектного выхода на сцену никто из присутствующих ещё никогда не видел! Театральное представление из шапито мигом перешло под открытое темнеющее небо, и это, в принципе, было и понятно, потому как в большой палатке эттину было всё равно особо не развернуться.
Опять семейные драмы! зевнул на своём почётном месте Плойер, начиная откровенно скучать. Подобное я видел уже не один раз!
Не успела баронская задница оторваться от кресла, как неожиданно раздались громкие звуки. Шатёр неожиданно взлетел наверх, когда его купол оказался в кулаке великана-эттина, и зрители отчаянно завизжали от страха, а сам Плойер лишь только и смог, что икнув свалиться обратно в кресло. Перепуганный Сурик выхватил из ножен меч, часть зрителей рванула прочь, однако всё это оказалось не нападением, но лишь частью представления. Такого эффектного выхода на сцену никто из присутствующих ещё никогда не видел! Театральное представление из шапито мигом перешло под открытое темнеющее небо, и это, в принципе, было и понятно, потому как в большой палатке эттину было всё равно особо не развернуться.