Впереди огни! доложил Руперт громогласно.
Похоже, что в оазисе остановился на ночёвку какой-то караван! кивнул Арнолиус, привычно набивая костяную трубку табаком. Это хорошо значит, меньше вероятность нападения, и можно будет спокойно отдохнуть.
Скорее бы! пробурчал Руперт, на что его брат лишь отозвался злобным рычанием, а живот гиганта утробным рёвом.
Скорее бы! пробурчал Руперт, на что его брат лишь отозвался злобным рычанием, а живот гиганта утробным рёвом.
Что и говорить есть хотелось всем. Часть продуктов не вынесла путешествия по раскалённым пескам Восточной пустыни и приказала долго жить, в то время как сегодняшний погром на походной кухне уничтожил всё остальное. Тех жалких крох, что обнаружились в безразмерном сундуке сестёр, на всех не хватило, а посему отряду приходилось голодать.
Я же предлагал разделать и сожрать лошадь! в очередной раз злобно буркнул Роберт, однако его заявление проигнорировали.
Пришедший в себя Атос быстро понял, что ничего хорошего его павшую кобылу ожидать не может, поскольку на неё уже облизывался и Конан, и Малыш, который недвусмысленно сглатывал слюни, но Арнолиус пресёк попытки съесть павшего соратника, пусть тот и был всего лишь животным.
Золотце была дорога Атосу, поэтому её мы есть не будем! твёрдо сказал гном, на что обжора эттин лишь фыркнул.
Ты её ещё похоронить со всеми почестями предложи!
И прикажу, если хоть ещё одно слово на этот счёт услышу! нахмурился Арнолиус. Бери телегу и поехали вперёд. Нам нужно успеть до оазиса к закату!
Но успеть туда к заходу солнца балагану было не суждено, поскольку Малыш и Конан не могли развить нужной скорости из-за полученных в бою ран и усталости. И вот теперь впереди замерцали далёкие ещё пока огни вставшего на ночлег каравана в оазисе.
Ну вот! вздохнула с грустью Лира. Это означает, что поплавать в озере голышом нам не светит!
Да ладно! донеслось из её фургона. Можно и при людях так покупаться от тебя не убудет, а мужикам за счастье на тебя поглазеть!
Ехавший рядом Эванс при этих словах лишь фыркнул, погоняя лошадей. Тракт в этом месте расширился и теперь две повозки легко могли ехать бок о бок, чего де Грей давно желал, чтобы иметь возможность трепаться с сёстрами.
Ежели желаете, барышня, тут же встрял он со своим замечанием. Я могу натаскать вам воды и помыть вас в укромном закутке, вдали от жадных взоров потных караванщиков!
Пф-ф-ф! тут же фыркнула Лира. Вот ещё! Эй, Нира! Толстушка ты наша! Ты ещё не спишь?!
Нет! донеслось из фургона. Сама толстуха!
Да я ж любя! рассмеялась девица. Скажи-ка мне лучше, каков наш хвастун-Змей в постели, а?! А то он всё ко мне пристаёт, а я вся в сомнениях!
А ты лучше у Стряпухи спроси! хихикнула из фургона сестра.
Слышавший этот разговор Коврига, сидевший на облучке, лишь покраснел от гнева, бросив через плечо назад испепеляющий взор на Эванса, который тут же поспешил отвернуться в сторону.
Да, Офелия! сплюнул на землю рогоносец муж, повернувшись к сидевшей рядом с ним бледной супруге. Расскажи-ка нам, каков этот Змей-искуситель в постели?!
Издав горлом непонятный писк, Стряпуха поспешила скрыться в фургоне, не желая снова пробуждать мужнин гнев или стать причиной новых разборок между ним и горе-любовником.
Ну а ты, засранец! обратился к де Грею Коврига. Что ты можешь сказать мне в своё оправдание, а?!
Смущённый таким пристальным вниманием к своей персоне Эванс заёрзал на сиденье, на всякий случай подозвав Сорбонну поближе.
Не будь с нами Арнолиуса и твоей псины, продолжает тем временем обманутый и оскорблённый муж. Я бы давно тебе твоё хозяйство бы отрезал, паскудник!
Не моя вина в том, что твоей жене не хватает ласки! подал, наконец, голос менестрель, который несколько приободрился от близкого присутствия верной собаки. Залазь к ней под подол почаще, и тогда не придётся бить любовников!
Слышавший всё это Арнолиус также хотел включиться в эту беседу, но кричать назад ему было лениво.
Чем же тебя так наша коротконогая и мохноногая Стряпуха-то соблазнила?! ухмыльнулся он мысленно, выпуская очередную струю дыма в воздух, а после заходясь в новом приступе кашля.
Именно этот вопрос вслух повторила и сама Лира, опустив при этом характеристики ножек бедной Офелии. Все с интересом уставились на де Грея, от которого ожидали ответа, но тот лишь растеряно пожал плечами, не зная, что и сказать. Он что-то пробубнил, промычал, шмыгнул носом и затих.
Подонок! заревел со своей телеги мрачный, как грозовая туча, Коврига. Сказал хотя-бы, что она красивая! Мерзавец! Мало того, что опозорил её и меня, так ещё и теперь ничего внятного сказать не можешь! Да этот кобель даже троллиху оприходует, если случай подвернётся!
Пунцовый от стыда Эванс хотел было скрыться внутри повозки, передав управление кому-нибудь из товарищей, но Атос и Назин спали, укрывшись плащами, и беспокоить их он не решился. Первого будить было жалко из-за его увечья, а второго велел не беспокоить Арнолиус, поскольку назавтра автору было необходимо закончить последнюю пьесу, чтобы труппа успела её отрепетировать и начать показывать по прибытии в Белокамень.