- А как сложилась судьба командира?
- Сергей Викторович Симоненко окончил академию, вырос в замечательного флотоначальника, ныне вице-адмирал, возглавляет флотилию атомных подводных лодок. А ведь могли по навету списать на берег.
Я теперь анкетирование систематически провожу. И на кораблях, и в штабах. Служить без этого не могу. Ведь если нет поддержки снизу, нельзя руководить военным коллективом, а подводным в особенности.
- Вячеслав Алексеевич, случались ли на боевых службах подвиги в обычном смысле этого слова?
- Что считать подвигом... Боевое патрулирование у берегов вероятного противника с термоядерным ракетодромом на горбу - само по себе подвиг, коллективный подвиг всего экипажа. Но подвиг, ставший нормой, перестает быть подвигом в глазах общества или большого начальства... Не так ли?
Вам нужны личности... В декабре 1984 года на боевую службу экстренно вышел подводный ракетоносец К-140. Командовать им назначили капитана 1-го ранга Александра Николаевича Козлова, побывавшего в тот год ещё в двух "автономках". И хотя уже был приказ о его переводе в Москву, он вынужден был без отпуска снова идти к берегам Америки, поскольку у молодого командира К-140 не было допуска на управление кораблем такого проекта. Козлов ответил: "Есть!" - и повел крейсер в океан. А через неделю его хватанул инфаркт миокарда. Дать радио и вернуться? Но тогда в стратегической обороне страны возникнет ничем не прикрытая брешь. Козлов принимает решение продолжать поход. На время его заменили капитан 2-го ранга Лашин, выходивший в море на командирскую стажировку, и старпом капитан 3-го ранга Егоров. Известно, как инфарктнику необходим свежий воздух, спокойная обстановка, зелень... Но где все это взять в стальном корпусе под водой? Корабельный врач давал дышать своему пациенту кислородом из баллончиков спасательного снаряжения, выхаживал как мог и как учили. Через несколько недель Козлов, невзирая на боли в груди, заступил на командирскую вахту. Об инфаркте сообщил по радио только за двое суток до возвращения в базу.
На мой взгляд, Александр Козлов совершил подвиг, в должной мере не оцененный. Чтобы не подводить флотских медиков - куда, мол, смотрели?! наградной лист на Героя Союза в Москву посылать не стали. А зря...
И вот я о чем ещё думаю: Север делает нашу службу чище, чем она могла бы быть в иных климатических условиях...
Нам сегодня многого не хватает, того нет, другого... Но пуще всего не хватает нам гордости и достоинства. Да, мы бедны. Но только не надо винить в том наших стариков. Не надо их топтать. Мне не стыдно, когда мой батя, приняв 9 мая чарку за Победу, марширует на месте и поет: "Артиллеристы, Сталин дал приказ!" Он всю войну жег из пушек немецкие танки - четыре ранения, шесть орденов... Нельзя терять морального права смотреть им в глаза - живым и мертвым. Да, я беден, но я горд. И мне не стыдно смотреть в глаза своему внуку Славке. Ему шесть лет. На парадах мы вместе обходим на катере корабли. Он стоит со мной рядом в форменке с гюйсом, в бескозырке и отдает честь нашему флоту. И как бы ни ругали нынешнюю молодежь, она идет нам на смену и в ней есть свои неизвестные нам пока - до трудного часа герои. Надо только смотреть, кому ты сдаешь свой пост.
Вся тяжесть ядерного противостояния сверхдержав легла на плечи прежде всего экипажей атомных ракетных подводных крейсеров стратегического назначения. Это явствует и из самого названия этих кораблей, и из сути их боевой службы - быть в постоянной готовности к ракетному залпу, где бы они ни находились.
Поэт из моряков-подводников Борис Орлов сказал об этом так:
За нашей подлодкой - невидимый след.
Не будет ни криков, ни шума.
Возможно, вернемся, а может быть, нет...
Но лучше об этом не думать!
Двадцать пять раз именно так уходил в моря адмирал Вячеслав Попов.
Двадцать пять "автономок".
Двадцать пять разлук.
Двадцать пять затаенных прощаний с миром живых навсегда.