А они еще и не прошли, меня вчера вечером арестовали. Когда хватали, сказали, «государственная измена».
Айзеншпис протяжно свистит, участливо на меня смотрит.
Серьезная статья. Сочувствую.
А тебя за что взяли?
Да ерунда. Будущий продюсер машет рукой. Валюту толкал.
Угу, так уж и ерунда. Всего несколько лет назад за такое расстреляли Рокотова. Причем приговор задним числом изменили. Нет, это совсем не ерунда. И я, кажется, начинаю догадываться о подоплеке дела.
Приболел, значит? интересуюсь я. Врач сказал проверять температуру каждые два часа. Вон градусник. Я киваю в сторону стола. Давай меряй.
Мне ничего пока не говорили, занервничал Айзеншпис. Да сейчас может ничего и не быть, ночью подскочит.
Юрик пересел на свою кровать, завздыхал.
Валюта это бабочка, я продолжил давить на наседку, 88я статья. Что тебе там следак, интересно, обещает? Двадцатку?
Да у меня ничего интересного, еще больше занервничал Айзеншпис. Лучше ты расскажи, с кем родине изменил?
Угу, теперь мне все окончательно ясно. Но сил разбираться с этим подсадным не было, меня снова прилично знобило. И я лег обратно на кровать, придал своему голосу побольше трагизма.
Меня цэрэушники вербанули, когда я в Монте-Карло казенные деньги проиграл в рулетку.
Да ладно?! «Продюсер» открыл рот, уставился на меня. А что обещали?
С Мэрилин Монро свести. Нравится она мне. Можно даже сказать влюблен. Я сонно зевнул, вытер пот со лба. Достал уже, скорее бы ужин.
Не может быть! Она же погибла два года назад?
Это, Юрик, версия для лохов. Ее просто цэрэушники прячут. Она же важный свидетель.
Чего свидетель?
Как чего? Убийства Кеннеди. Она спала с ним.
Да ладно?!
Наконец до Айзеншписа доходит комизм ситуации, и он начинает злиться:
Ты меня чего, за лоха держишь?! Да я в Лефортове центровой, меня там все знают!
Барыга ты валютный, а не центровой! На Лубянке что тогда делаешь? Вот сам себя и раскрыл, дурилка картонная.
Я, Юр, вздремну. А как проснусь, расскажу тебе как все было на самом деле. Лады?
О'кей, сказал Пантелей. Айзеншпис вздыхает, тоже ложится в постель.
Нет, мало его Димон отварил. Надо было еще и сотрясение мозга ему устроить
Глава 2
Жизнь серьезная, конечно,
только все-таки игра,
так что фарт возможен к вечеру,
если не было с утра.
Ужин проходит в полном молчании. Выслушав еще несколько моих смешных и не очень баек, «продюсер» резко теряет ко мне интерес, и мы ложимся спать. Всю ночь меня бросает то в холод, то в жар я кашляю как заведенный, но это никак не нарушает бодрый храп Айзеншписа. А утром его сразу забирают. Якобы на «процедуры». Вслед за этим у меня в палате появляется сначала доктор с обходом, а потом сразу Измайлов.
Скоро сорок восемь часов закончатся, с ходу приветствую я следователя. Так что либо отпускайте меня, либо официально предъявляйте обвинение.
Ну, и куда вы, Русин, пойдете? ненатурально удивляется полковник. Вы же на ногах еле держитесь. Вот мы вас подлечим, рентген сделаем
И без вас найдется кому подлечить. Я сажусь на кровати. Мне прокурора требовать?
Зря вы так, Алексей. Измайлов качает головой. Будет вам к вечеру обвинение. Но сначала
В дверь без стука заходит невысокий круглолицый мужчина в штатском. Залысины блестят, будто бильярдный шар. Измайлов мигом подскакивает со стула, поедает глазами вошедшего. Ясно. Пожаловало начальство.
Юрий Борисович, мягко, с полуулыбкой произносит вошедший мужчина. Сходи-ка, перекури. Мне с нашим «пациентом» надо пообщаться.
Так точно, Денис Филиппович! Измайлов моментально испаряется из палаты.
Я вглядываюсь в «Филиппыча». Это же Бобоков! Знаменитый глава 5го Управления КГБ. Борец с диссидентами, антисоветчиками и националистами. Так боролся, так боролся, бедный, что Союз сгинул в истории. Зато сам генерал очень неплохо примкнул к одному из членов Семибанкирщины.
Заместитель начальника 2го Главного управления КГБ генерал Бобоков, представился борец с антисоветчиками, усаживаясь на освободившийся стул. Я вглядывался в лицо Дениса Филипповича, и на меня начало накатывать что-то инфернальное. Сердце сильно забилось, меня окатило жаром. В палате почему-то резко потемнело. Лицо Бобокова подернулось дымкой, расплылось, потекло. Неподвижными оставались только его глаза черные провалы без зрачков. Будто в бездну заглянул.
Заместитель начальника 2го Главного управления КГБ генерал Бобоков, представился борец с антисоветчиками, усаживаясь на освободившийся стул. Я вглядывался в лицо Дениса Филипповича, и на меня начало накатывать что-то инфернальное. Сердце сильно забилось, меня окатило жаром. В палате почему-то резко потемнело. Лицо Бобокова подернулось дымкой, расплылось, потекло. Неподвижными оставались только его глаза черные провалы без зрачков. Будто в бездну заглянул.
Какой слабенький посланник, хмыкнул «генерал». Что, без Слова-то растерялся?
Кто вы? Я едва смог выдавить из себя вопрос.
Да и монада твоя, Вика, кажется? Бобоков приблизил ко мне свое лицо, бездна в его глазах затягивала и лишала воли. Тоже слабая. Даже не чувствует ничего.