Я не уверена
Ну давай, Бланш! Наслаждайся жизнью, пока он не приехал!
Ах, значит, друг это он. Который уехал на неделю.
Клод снова улыбнулся.
Тогда давайте! Это было бы здорово! Мадемуазель кивнула с еще одной лучезарной улыбкой. Я до смерти хочу увидеть Париж!
Давайте начнем! Щелкнув пальцами (обычно Клод избегал театральности, но сейчас ничего не смог с собой поделать), он подозвал посыльных, чтобы те забрали груду чемоданов и ручной клади, которую привезли с собой женщины. Клод никак не мог взять в толк, зачем американцы везут с собой столько багажа! Их одежда была отвратительной, а здесь, в Париже, можно купить изысканные вещи, причем очень дешево.
Клод поправил галстук и повел женщин через вестибюль отеля «Кларидж», гордясь тем, что все люстры были вымыты только сегодня утром, мусорные баки опорожнялись каждый час, а медные выключатели полировались каждые два часа. Он показал, где находится дамский салон; ненадолго остановился в американском баре, полном шумных посетителей, слушающих, как певица напевает глупую песню, что-то о прощании с человеком неопределенного пола по имени Тутси. Потом нажал кнопку позолоченного лифта и велел мальчику отвезти их на верхний этаж.
Там он провел гостей по устланному ковром коридору ковер чистили дважды в день, и Клод с удовлетворением заметил свежие следы от пылесоса, к их номеру; открыл дверь своим позолоченным универсальным ключом и отступил назад, позволяя дамам войти первыми.
Святые угодники, Перл! Бланш захлопала в ладоши и запрыгала, такая очаровательная и радостная, что Клоду захотелось тут же заключить ее в объятия. С трудом сглотнув, он включил свет, чтобы продемонстрировать номер во всей красе. С профессиональной отстраненностью открыл дверь в ванную и объяснил, как пользоваться кранами; не упомянул только биде, на которое, в конце концов, джентльмену не пристало указывать. Клод также показал гостьям Перл Уайт была более сдержанной, чем ее подруга, которая охала и ахала самым восхитительным образом, освещенные кнопки рядом с кроватями: вызов горничной, чистка обуви, прачечная, обслуживание номеров.
И вуаля! Он резко раздвинул богато украшенные портьеры, открывая взору широкие Елисейские поля.
Здесь царил привычный хаос: гудели машины, толпы туристов кричали, смеялись, делали фото на громоздкие коробки-камеры. Уличные кафе, полные людей, теснившихся за крошечными столиками; сувенирные киоски с миниатюрными Эйфелевыми башнями, крошечными красно-бело-синими французскими флагами и дешевыми беретами; лающие собаки; рестораторы, размахивающие меню перед проходящими туристами. За все это Клод недолюбливал Елисейские Поля. Он уже готовился извиниться за их видимые и скрытые недостатки, когда Бланш Росс завизжала от восторга.
О! О, как красиво! Это как Таймс-сквер, правда, Перл? Только намного лучше! Смотрите это Эйфелева башня?
Да, мадемуазель, так и есть.
А вон там что это?
Триумфальная арка, построенная в честь победы Наполеона при Аустерлице.
А это что? Очаровательная американка открыла окно и решительно высунулась из него. Клод бросился к ней и обнял за талию только из заботы о безопасности, уверял он себя. Осязая ее стройный торс, чувствуя, как упругая, свежая плоть напрягается от его прикосновения, впитывая тепло ее юного тела, переполненного невинным энтузиазмом, Клод понял, что с его сердцем происходит что-то странное.
Сердце Клода Аузелло прежде надежный и потому ничем не примечательный механизм издало звук, похожий на хлопанье пробки от шампанского. Этот звук достиг только его ушей, но их кончики уже горели от смущения. Грубее, чем следовало бы, Клод втянул мадемуазель Росс в комнату и без церемоний отпустил ее. Глубоко, но нервно вздохнул; собирался вынуть носовой платок, чтобы вытереть внезапно заблестевший лоб, но вовремя вспомнил, что находится на службе, и ограничился тем, что поправил галстук. В этом не было необходимости; с галстуком все было в полном порядке. Оказалось, что галстук Клода заслуживает доверия больше, чем его сердце.
Сердце Клода Аузелло прежде надежный и потому ничем не примечательный механизм издало звук, похожий на хлопанье пробки от шампанского. Этот звук достиг только его ушей, но их кончики уже горели от смущения. Грубее, чем следовало бы, Клод втянул мадемуазель Росс в комнату и без церемоний отпустил ее. Глубоко, но нервно вздохнул; собирался вынуть носовой платок, чтобы вытереть внезапно заблестевший лоб, но вовремя вспомнил, что находится на службе, и ограничился тем, что поправил галстук. В этом не было необходимости; с галстуком все было в полном порядке. Оказалось, что галстук Клода заслуживает доверия больше, чем его сердце.
Это площадь Согласия, мадемуазель Росс.
Зови меня Бланш. Если ты собираешься провести со мной эту неделю, мы должны называть друг друга по имени, разве не так?
Если хотите, Клод кивнул, понимая, что говорит более строго и официально, чем планировал, но сейчас он не вполне доверял своему голосу, меня зовут Клод, мадемуазель Бланш.
Чудесно!
Я зайду за вами в семь, если хотите. На Монмартре есть очаровательный ресторан, который, я думаю, вам понравится. Мы могли бы пойти туда пешком; сегодня такой теплый день.