Этот код они разработали несколько месяцев назад. «Посылки» те, кого нужно спрятать. «Пакеты» те, кого нужно разоблачить. Бушели яблок обозначают передвижение войск. Овощи немецкое Верховное командование. С особым удовольствием они подобрали кодовое слово для Геринга «картофель».
Вот игра, в которую играл Клод. Вот что позволяло ему ходить с высоко поднятой головой и чувствовать себя настоящим французом; вот к чему призывал его ночной телефонный звонок. Он не бежал, как думала Бланш, встречаться с любовницей. Нет, он бежал сгорая от нетерпения, как влюбленный, на встречу с Мартином, которому удалось вовлечь в игру еще нескольких директоров отелей. Благодаря «бизнесу» Мартина по доставке продуктов из Швейцарии они могли передавать важные сведения, собранные в отелях, союзникам. Все начиналось просто с обмена информацией.
Теперь дело дошло до людей. К счастью, в «Ритце» были очень большие шкафы как и в большинстве отелей, которые нацисты оставили открытыми.
Теперь дело дошло до людей. К счастью, в «Ритце» были очень большие шкафы как и в большинстве отелей, которые нацисты оставили открытыми.
Женщины Мишель и Симона были всего лишь прикрытием (Клод подозревал, что обе вовлечены в другие, более опасные операции, когда не висят на шее у него или у Мартина, но не задавал лишних вопросов это было одно из главных правил их группы). Обычно нацисты были настолько ослеплены красотой девушек, что не обращали никакого внимания на то, что обсуждали Клод и Мартин за столиком кафе, или в клубе, где играют джаз, или на скамейке на набережной Сены. А потом французы уходили, обняв француженок. Ничего необычного; немцам и в голову не приходило преследовать такие парочки.
Никто не должен знать, что, оказавшись наверху, в квартире Аузелло, Клод и Симона спали в разных постелях, и она всегда уходила до рассвета. Не то чтобы Клод не мог заняться любовью с этой женщиной она дала ему понять, что согласна. А он почти каждую ночь был достаточно возбужден возбужден игрой, в которую они играли, ударами, которые они наносили бошам.
Но Клод дал Бланш слово во время того разговора в кабинете перед отъездом в Ним. До этого он ничего ей не обещал, поэтому не испытывал чувства вины за свои интрижки. Теперь все иначе; он взял на себя новые обязательства перед этой уязвимой, неуравновешенной женщиной. Хотя его беспокоило, что она думает, будто он спит с другой, Клод испытывал извращенное удовольствие от того, что на самом деле не делал этого. Даже во время войны.
Особенно во время войны.
Наблюдая за Лили такой свирепой, такой усталой, такой грязной, Клод принимает решение.
Если ты поклянешься мне, что не выйдешь из этой комнаты, ни при каких обстоятельствах не снимешь трубку, не откроешь дверь, не раздвинешь шторы, ни о чем не попросишь ты можешь остаться. И я вывезу его из страны, чтобы он поправился. Если ты считаешь, что ему это нужно. У меня есть кое-какие связи.
Темные глаза Лили вспыхивают от удивления, понимает Клод. Затем он наблюдает, как изумление расцветает на ее лице.
Ты? Ты Клод ты? Я не могу как я никогда бы не догадалась!
Клод держится так, словно он гораздо выше ростом; он смотрит на Лили сверху вниз.
В конце концов, я француз. Но ты не должна говорить Бланш! Ни слова. Она не должна знать, не должна ни о чем подозревать! Потому что нельзя подвергать ее опасности. Есть вещи есть вещи, которых ты не знаешь о моей жене, поверь мне. Я думаю, вам с Лоренцо лучше уехать из страны, и, честно говоря, был бы рад, если бы вы это сделали, потому что не могу допустить, чтобы Бланш снова рисковала.
Думаю, ты кое в чем ошибаешься, Клод Аузелло. Кое в чем, что имеет отношение к твоей жене. Но это не мое дело. Спасибо, но мы останемся в Париже, Лоренцо и я, пока проклятые нацисты здесь. У нас есть над чем поработать.
Значит, три дня. И все, понимаешь? Я не могу держать его здесь дольше. Не могу подвергать опасности персонал. Но я могу устроить вас где-нибудь еще, неподалеку.
Она кивает и протягивает руку, чтобы убрать волосы Лоренцо с глаз. В этот момент Клод видит в Лили женщину, трепетную женщину. Он больше не презирает ее.
Я пришлю вам поесть.
Бланш уже прислала.
Ну конечно. Не впутывай больше Бланш. Лили, ты меня понимаешь? Я не могу этого допустить.
Не можешь этого допустить? и снова она смотрит на него с удивлением, прищурившись. Неужели?
Да. А теперь делай, как я сказал.
Она кивает и начинает разворачивать чистую повязку. Клод собирается уходить.
Ты хороший человек, Клод Аузелло, говорит она.
Он открывает рот, чтобы ответить, но не находит слов. Клод молча выходит из номера; какое ему дело до того, что думает эта особа? Но на сердце вдруг становится тепло, и ему приходится признать, что мнение Лили имеет значение. Потому что он хочет, чтобы женщина снова восхищалась им.
Нет, не просто женщина. Клод хочет, чтобы его жена восхищалась им и смотрела на него так, как когда-то.
Он не может себе этого позволить по многим причинам. В том числе потому, что, как ни прискорбно, не доверяет жене. Поэтому он не скажет Бланш, что знает о ее причастности к происходящему. Пусть она думает, что смогла перехитрить мужа. Хотя бы один раз! Пусть веселится и, как маленький ребенок, наслаждается приключением. Она это заслужила. В конце концов, ей и правда должно быть скучно сейчас. Скучно просто ждать и бездельничать, даже в «Ритце».