Хоть Клод и гордился своим благоразумием, он не расслаблялся ни на минуту: оценивал свое поведение, особенно тщательно исполнял свои обязанности. Ему грустно это признавать, но иногда он ошибался. Как-то вечером, около половины одиннадцатого, он зашел на кухню в подвале. Начался воздушный налет; британские самолеты сбрасывали бомбы на доки за городом стратегически важное место для немецкой армии. «Ритц», как случайно узнал Клод, находился на той же широте, что и склады, и мог стать прекрасным ориентиром для бомбардировщиков, которые летели над погруженным во тьму городом. Если кто-то случайно оставит свет на кухне включенным
И точно, свет ярко горел. Если нацисты узнают об этом, если они выяснят, кто оставил свет включенным При этой мысли Клод содрогнулся. Он потрогал лампочку; она была еле теплая. Значит, тот, кто это сделал, только что ушел; Клоду показалось, что он почувствовал знакомый запах духов или масла для волос, но не обратил на это особого внимания. И решил быть внимательнее к своим подчиненным. Он узнает, кто это сделал, и возьмет его или ее на заметку.
Клод поднялся по лестнице в свой номер, где Бланш, тяжело дыша, как раз снимала туфли и чулки.
Проклятая светомаскировка! Я не могла найти дорогу в отель, хоть убей!
И Клод забыл про свет на кухне, впав в ярость от того, что жена бродит по улицам во время воздушного налета. Вскоре они так громко спорили, что заглушали гул бомбардировщиков над головой.
На следующее утро его вызвали в кабинет фон Штюльпнагеля и не очень вежливо допросили, после чего отпустили, предупредив, что инцидент еще не исчерпан. Потому что свет на кухне был сигнальным огнем, указывающим самый короткий путь к докам и хорошо заметным сверху. Союзники, по-видимому, проделали большую работу.
А Клод должен быть осторожен; он не должен позволять своей страсти мешать работе, не должен навлечь беду на «Ритц».
Клод гордился своей деятельностью. Пока не замечал печаль в глазах жены, не чувствовал, что не оправдал ее ожидания, и ей пришлось смириться с этим. Бланш разочарована в нем и в его работе, она страдает от его неверности. Клод не мог игнорировать отвращение, которое звенело в ее голосе, когда Бланш высмеивала его за то, что он кланялся нацистам и бежал выполнять их приказы. В течение нескольких дней после воздушного налета Клод угождал нацистским гостям с удвоенной силой; дошло до того, что он лично полировал ботинки фон Штюльпнагеля, который выразил неудовольствие работой мальчика-чистильщика обуви.
Клод, из тебя бы вышел отличный немец, сказал фон Штюльпнагель, любуясь блеском полированной черной кожи. Может, ты поедешь со мной в Берлин и будешь там заведовать отелем?
Клод улыбнулся и сказал: «Спасибо. И добавил: Это предел моих мечтаний».
Поэтому сегодня вечером, когда звонит телефон, Клоду особенно сильно хочется ответить на звонок. Бланш улыбается загадочной улыбкой, которая часто мелькает на ее лице в последнее время, дает ему пощечину слабую и отрывистую, своего рода напоминание о лучших временах и уходит первой. В последнее время она всегда уходит первой. И приходит домой последней, в полубессознательном состоянии, с остекленевшими глазами, в одежде, пропахшей джином и вермутом. А Клод делает то, что должен делать француз, даже в Париже 1943 года.
Он закрывает глаза и видит звезды звезды от ее пощечины. Желтые звезды на улицах Парижа.
Мгновение он смотрит на часы, считая секунды, отводя себе ровно шестьдесят Клод презирает этот мир, эту войну, эту оккупацию, этот позор, эту чуму, этот кошмар. Он не знает, как еще назвать происходящее.
Минута истекла, и он гасит свою ненависть, запирает ее в дальнем уголке сердца и прячет ключ туда, где сможет найти его без особых усилий. Время пришло. Ему пора. Клод брызгает водой на лицо, поправляет галстук.
И уходит в ночь, чтобы встретиться с прекрасной женщиной.
Глава 21
Бланш
Зима 1943 года
Через несколько месяцев после возвращения Лили Бланш доставляют еще один букет фиалок. С предложением о встрече на той же скамейке на цветочном рынке, но на этот раз с Лоренцо, а не с Лили.
А где Лили? спрашивает Бланш, кутаясь в меховое пальто; она все время забывает, какими суровыми бывают парижские зимы.
Лоренцо бросает на нее свирепый взгляд, и Бланш вспоминает главное правило Сопротивления: никаких вопросов.
Есть одно дело, говорит Лоренцо. Бланш вертит в руках букет фиалок и внимательно слушает. Это опасно, продолжает он; он не станет ей лгать. Они те самые, о которых не спрашивают, захватили микропленку с планом перемещения войск вдоль побережья. Немцы ищут ее повсюду. Пленку нужно передать связному на Северном вокзале; он вывезет ее из страны и доставит союзникам. Передать пленку должна Бланш. Она говорит по-французски, так что может выдать себя за жену связного.
Бланш знает, что может уйти. Женщина, которой она была до оккупации, так бы и поступила. Женщина, которая считала, что обедать с герцогом и герцогиней Виндзорскими честь и счастье (она даже написала об этом родителям, приложив фотографию); женщина, которая часами сидела на бархатном диване, наблюдая, как богатые и знаменитые входят в парадные двери «Ритца», выставив на всеобщее обозрение свои драгоценности.