Я удовлетворенно хмыкнула. Так вот как барон хранил свои ценности. Вместо того чтобы по примеру большинства состоятельных высокородных альб укрыть богатство от алчных взглядов и жадных пальцев под сводами подвалов, он выставлял его напоказ. Значит, мои источники не обманули. Барон тешил свое тщеславие, используя любую подходящую возможность, чтобы показать, какое состояние ему удалось скопить. Наверняка он частенько приводил в эту башню своих любовниц. Я легко могла себе представить, как вспыхивали глаза бедных крестьянских девушек, когда стараниями барона они оказывались в этой сокровищнице.
Эта мысль вызывала у меня отвращение. Я знала такой тип мужчин достаточно хорошо, чтобы одна лишь мысль о возможности украсть у одного из них то, что ему так дорого, принесла мне немалое удовлетворение.
Мои пальцы скользнули по россыпям драгоценностей, золотых цепей и самоцветов богатство, на которое целая деревня могла бы кормиться весь год. За последние несколько лет я совершила бесчисленное количество краж, хотя в основном обчищала только шкатулки благородных дам и кошельки их мужей. Смотреть на то, как много было накоплено всего лишь одним высокородным, который не мог потратить все эти сокровища даже за всю свою жизнь, было отвратительно до тошноты. Совсем рядом с имением дети гибли от голода прямо на улицах, но барона это, похоже, совсем не волновало.
Остановившись перед одним из сундуков, я присела на корточки и подняла крышку. Сундук был доверху набит золотыми монетами. Намного лучше, чем драгоценные цепи и дорогие перстни. Мне пришлось узнать, насколько трудно было их сбыть. Чем ценнее украшение, тем больше страх скупщиков перед кровопийцами солдатами королевы. Я сунула руку за пояс лифа и вытащила оттуда пустой кожаный мешочек. Спустя несколько мгновений он, наполненный золотыми монетами, снова вернулся на прежнее место. Если повезет, барон даже не заметит, что его ограбили. А я смогу возвращаться сюда и совершать подобные кражи так часто, как мне захочется.
Может, это был мой шанс. Может, мне не придется больше браться за опасные заказы, постоянно сбегать откуда-то тайком и встречаться с подозрительными личностями. Может, скоро придет конец постоянному выдумыванию новых планов и жизни в вечном страхе, что моя следующая вылазка может оказаться последней. И все благодаря этому тщеславному подонку барону фон Эмбрану. Я едва верю в возможность такой надежды.
Голоса, раздавшиеся снаружи, вырвали меня из собственных мыслей. Поднявшись, я прокралась к окну и бросила взгляд вниз. У подножия башни, возле группы лошадей, стояли два конюха.
Если барон узнает об этом, нам обоим не поздоровится! прошипел один из них.
А что же нам делать, если в конюшнях больше нет места? спросил другой. К тому же он ничего не узнает. Мы останемся здесь и позаботимся о скотине. И ничего не случится.
Мне хотелось закричать от ярости, но вместо этого я только подняла глаза к небу.
Спасибо, Мурайя! съязвила я.
Кто, как не сама богиня альб, могла послать мне этих людей? Так, значит, мое высокомерие было наказано. Вот тебе и «повезло»! Теперь я не могла вернуться тем же путем, которым пробралась сюда. Даже в темноте я, будучи ночной альбой, не могла проскочить мимо конюхов, слоняющихся под окнами. Я должна была найти другой путь отсюда или ждать и надеяться, что они уйдут раньше, чем барон решит показать своим гостям эту комнату. Насколько я знала, это был лишь вопрос времени. Осторожно, на цыпочках, я прокралась от одного окна к другому. То из них, в которое я влезла, я выбрала неспроста. Показаться на освещенном фасаде башни было все равно что крутиться перед носом у местных конюхов. А по другую сторону сооружения возвышались отвесные скалы, так что, попытав счастья там, я скорее всего обрекла бы себя на верную смерть.
В отчаянии я бросилась к двери. Тяжелая, сделанная из массива дуба и окованная железом, она наверняка могла выстоять против дюжины мужчин и вела именно в то место, где я ни за что не хотела бы оказаться: в глубь поместья, где как раз сейчас толпились гости барона и его вооруженная стража. При одной лишь мысли о том, что придется пробираться по ярко освещенным коридорам, мое сердце забилось быстрее. Но выбора не оставалось.
Я вытащила маленький, перевязанный бечевкой сверток, развернула его и достала две видавшие виды отмычки. Опустившись на одно колено, я начала возиться с замком, как вдруг дверную щель заслонила тень.
Этого просто не могло быть! Весь этот вечер, казалось, был проклят. Столько подготовки, такая легкость вначале, и потом все пошло наперекосяк. Задыхаясь от злости и разочарования, я торопливо сгребла свои отмычки и прижалась к стене, как раз вовремя, чтобы успеть спрятаться за дверью, когда услышала, что в замке поворачивается ключ.
Факел! приказал грубый властный голос.
Дверь отворилась, и свет факела разбавил темноту комнаты. Я затаила дыхание. Каждый раз, когда мне казалось, что меня вот-вот схватят, я принималась перебирать в мыслях все, что могли сотворить со мной кровопийцы, попади я к ним в руки. При этом виселица была бы самым милостивым наказанием. Пытки, публичная порка и отрубание конечностей считались обычными методами королевских солдат. Мысль об этом придавала мне смелости и позволяла сохранять спокойствие в любой, даже самой критической ситуации. Паниковать значит ошибаться, а этого я не могла себе позволить.