Да, это верно.
И в качестве ее мужа, и благодаря семейным связям вы имели доступ в дом Мошера Хигли, не так ли?
Да, сэр.
Вы бывали там время от времени?
Да, сэр.
Вы были там в день смерти Мошера Хигли?
Да, сэр.
После его смерти вы узнали, что обвиняемая сделала заявление, смысл которого гласил, что она взяла таблетки того, что, как она полагала, было сахарным заменителем, из бутылочки, находившейся в ее обычном месте, и что после того, как она дала Мошеру Хигли шоколад, содержавший эти таблетки, он обвинил ее в том, что она подсыпала яд, затем у него начались спазмы от удушья и вскоре после этого он умер, так?
Да, сэр.
Вы были в дружеских отношениях с обвиняемой?
Да, сэр.
Вы были в дружеских отношениях с обвиняемой?
В то время я симпатизировал ей.
Вы говорите «в то время»?
Да. В то время я думал, что Мошер Хигли плохо с ней обращается. Я не знал в то время определенных фактов, указывавших на то, что она занималась шантажом дяди моей жены. Это я узнал позднее.
Скажите, а ваша жена молодая женщина?
Ей еще нет тридцати.
У нее хорошая фигура?
Я полагаю, что хорошая.
А как она сохраняет фигуру? Диетой?
Да.
А нет ли у нее в доме таблеток заменителя, которые она использует для подслащивания?
Есть, сэр.
Это ведь по ее рекомендации Мошер Хигли стал пользоваться такими же таблетками, так?
Да. сэр.
И после того как вы выяснили, что, согласно заявлению обвиняемой, она бросила в озеро Туомби таблетки, которые, как ей казалось, были цианидом, вы попытались защитить ее, а для этого пошли к себе домой, взяли там начатую бутылочку с сахарными таблетками, наполнили ее дробинками и бросили в озеро.
Я этого не делал.
Что? воскликнул Мейсон. Не делали?
Нет, сэр.
Но вы же сказали мне, что сделали. Вы это признали.
Нет, я этого не делал.
Вы хотите сказать мне, что когда я подошел к вам в клубе на улице Уэст-Адамс, известного как Клуб исследования и развития нефтяных скважин, вы не говорили мне там на крыльце, что вы это сделали?
Не говорил.
Ваша честь, непреклонно сказал Мейсон, я здесь сталкиваюсь с ситуацией, когда свидетель совершает обдуманные лжесвидетельства. Я даю честное слово адвоката и заявляю высокому суду, что этот свидетель сделал такое заявление мне.
Это неправда, спокойно сказал Ньюбэрн. Я не делал никакого заявления.
Гамильтон Бюргер улыбнулся.
Так-так, одну минуту, сказал он. У нас тут весьма своеобразная ситуация. Адвокат защиты, обвиняемый в том, что он приготовил бутылочку с сахарными таблетками, наполнил ее дробью и забросил в озеро, теперь пытается уйти от ответственности, утверждая, что эту бутылочку забросил Джексон Ньюбэрн, а тот говорит, что этого не делал. Адвокат защиты настаивает, что Ньюбэрн сказал ему, что он это сделал. Здесь мы имеем прямой конфликт между адвокатом защиты и Ньюбэрном. Один из них безусловно лжет. Я представляю высокому суду определить, кто из них больше заинтересован и кто склонен ко лжи с целью защиты своей репутации.
Так, одну минуту, сказал судья Эшхерст, лицо которого стало суровым. Видимо, один из этих людей пытается сделать лживое заявление. Мистер Ньюбэрн, я хочу узнать, делали ли вы какое-либо заявление такого рода мистеру Мейсону?
Нет, не делал.
Я хочу доказать, что он делал, сказал Мейсон.
Путем вашего собственного свидетельства? спросил судья Эшхерст.
Да.
И есть какие-либо подтверждения?
Мейсон поколебался какое-то мгновение, потом покачал головой и сказал:
Никаких подтверждений, которые имели бы доказательную ценность. Моя секретарша сидела в машине, припаркованной у тротуара, и я рассказал ей все, что мне сказал мистер Ньюбэрн.
В этом, конечно, нет никакого подтверждения, сказал Гамильтон Бюргер. Это просто заявление заинтересованной стороны.
Я думаю, что высокий суд достаточно хорошо знает меня, чтобы понимать, что, хотя я и пользуюсь определенными методами, которые отдельные личности могут считать нестандартными, с целью выявления истины в том или ином деле, сказал Мейсон, я не стал бы подвергать себя риску, делая лживое заявление. В равной степени я бы и не дошел до того, чтобы подбрасывать улики с целью запутать полицию и защитить личность, обвиняемую в убийстве.
Это вопрос спорный, сказал Гамильтон Бюргер. У вас в таких вопросах существуют собственные и своеобразные этические нормы, и я не претендую на выяснение, что это за нормы. И все-таки я должен заявить высокому суду, что мы имеем ситуацию, где свидетель Ньюбэрн заявляет, что у него не было с Мейсоном такого разговора, а Мейсон хочет клятвенно заявить, что разговор был. С какой же целью? Все, что делает Мейсон, ведет к тому, чтобы бросить тень на свидетеля. Но человек не может бросить тень на собственного свидетеля, и даже если он это и сделает, то такое заявление будет только в целях обвинения. Оно может помочь установить факт.
Это верно, сказал судья Эшхерст. Если мистер Мейсон займет свидетельское место, то все, что он сможет сделать, это поставить под сомнение правдивость этого свидетеля, а это же его собственный свидетель. Но если он в самом деле предъявит такое обвинение, то и это не установит того факта, что свидетель действительно бросил эту бутылочку в озеро. Это формальное юридическое правило, но, как подчеркнул адвокат защиты, это такое дело, в котором он намерен полагаться на технические формальности, и обвинение имеет право на защиту, согласно закону, точно в той же мере, что и обвиняемая.