К подобному типу преступлений относится и бесчеловечная гекатомба, о которой упоминает сапер Матиас Шенк из 46-го штурмового саперного батальона (майора Волленберга), поддерживавшего с 14 августа полк СС Дирлевангера: «Мы взорвали дверь, по всей видимости, школы. Дети стояли в вестибюле и на лестнице. Много детей, с руками поднятыми вверх. Мы посмотрели на них, прежде чем появился Дирлевангер. Он приказал их убить. Их расстреляли, а затем им разбили головы прикладами. Кровь потоком потекла вниз по лестнице. В настоящее время есть мемориальная доска, на которой написано, что здесь было убито 350 детей. Я думаю, что их было больше, 500»[352].
По-видимому, речь идет о более раннем убийстве воспитанников православного детского дома на улице Вольской, дом 149, когда погиб приходской священник православной церкви святого преподобного Иоанна Лествичника, архимандрит Феофан (Феодосий Протасевич), другие священники, сотрудники и миряне, искавшие убежища в приходском доме на улице Вольской. Некоторые свидетели помнят, как через девять дней после этого преступления прибыл немецкий сапер. Аналогичным образом Шенк описал преступление и насилие в одной из больниц, о чем рассказал историку Гансу-Петеру Клаушу: «Я стал свидетелем событий, которые так противны и ужасны, что едва ли могу описать их сейчас, спустя 40 лет. Клянусь, каждое мое слово правда!»[353].
Стоит подчеркнуть, что Дирлевангер находился в оперативном подчинении у боевой группы Райнефарта, командир которой после войны, избрав привычную линию защиты, возложил всю ответственность за военные преступления на младших по званию офицеров, которых к тому моменту уже не было в живых: «Я осудил эти казни не сегодня, а еще тогда Я получил сообщения и отменил казни, но только тогда, когда ко мне пришли сообщения То, что были совершены военные преступления, это установлено, но я узнал об этом на суде. Это были люди Дирлевангера и Каминского, которые думали, что пришел час мести Из бригады [полка. Прим. авт.] Дирлевангера: не могу сказать точно, но мне лично известно, что они занимались грабежами, так как людей Дирлевангера видели с материалами для костюмов, с продуктами питания, и т. п., которые нашли в подвалах захваченных домов, в основном разрушенных и в которых никого больше не было. Дирлевангер понес большие потери за это время. Я знаю, что с ним прибыло 700 солдат [более 800 человек. Прим. авт.] и требовал постоянно присылать подкрепление»[354]. Дирлевангер устраивал публичные казни дезертиров, телесные наказания, повешения и расстрелы подчиненных.
Кроме военных преступлений, Дирлевангер и его подчиненные занимались грабежами. Заключенный Дахау, Ганс Брун, подтвердил, что в подавлении восстания принимали участие эсэсовцы из числа профессиональных уголовников, «отрезавшие пальцы девушкам, которые не хотели снимать свои золотые кольца». Другой уголовник, Генрих Вайнанд, вспоминал: «На каждом пальце были золотые кольца Если какая-либо девушка сопротивлялась, ей связывали руки, а под юбку засовывали ручную гранату». Сам Дирлевангер демонстрировал «безмолвную толерантность» к грабежам. Он отправлял награбленное добро в Главное управление СС, не забыв, впрочем, и о собственном доме, в Эсслингине, куда он отправил вагон с вещами, что подтвердили его соседи после войны[355].
Кроме военных преступлений, Дирлевангер и его подчиненные занимались грабежами. Заключенный Дахау, Ганс Брун, подтвердил, что в подавлении восстания принимали участие эсэсовцы из числа профессиональных уголовников, «отрезавшие пальцы девушкам, которые не хотели снимать свои золотые кольца». Другой уголовник, Генрих Вайнанд, вспоминал: «На каждом пальце были золотые кольца Если какая-либо девушка сопротивлялась, ей связывали руки, а под юбку засовывали ручную гранату». Сам Дирлевангер демонстрировал «безмолвную толерантность» к грабежам. Он отправлял награбленное добро в Главное управление СС, не забыв, впрочем, и о собственном доме, в Эсслингине, куда он отправил вагон с вещами, что подтвердили его соседи после войны[355].
10 августа штурмовые орудия атаковали баррикадy на yл. Подвале, которые повстанцы отбили с помощью огнеметов. Также была проведена реорганизация западной группировки подполковника Станиславa Ющакевичa «Кубы» (с 13 августа майорa Густавa Билловичa «Сосны»), подразделения которой, в частности капитана Луциана Гизинского «Гоздавы», держали оборону от улицы Медовой через Cенаторcкyю, Польского банка и Театральной площади. На этом участке они вели бои с подчиненными Дирлевангера. Из резерва боевой группы Райнефарта в боевые действия были введены 302-й танковый батальон, рота самоходных штурмовых минометов 1000 и полицейский батальон Букхардта. Среди сил, принимавших участие в подавлении восстания, также были туркестанские добровольцы, располагавшиеся на улице Бернарской 23, которых варшавяне называли «калмыками». А «подразделения СС, расположенные в домах недалеко от Краковского предместья со стороны ул. Беднарской», это могли быть русские и украинцы, которые в данном случае может быть находились среди солдат II батальона особого полка СС Дирлевангера[356].