Я это знаю, эхом отозвался император Михаил, и именно поэтому сделал кузине Марии это предложение, а вовсе не из-за того, что она мне родня. Еще раз повторяю свой вопрос, сударыня: вы согласны стать правящей королевой, подписав с Российской империей вассальный договор, или мне пустить вашу Румынию на мясо за ненадобностью? Правда, сразу должен сказать, что Добруджу я у вас все равно заберу, это не обсуждается. И дети ваши те, что старше семи лет должны будут проходить обучение в специальных заведениях Российской империи. Когда эти мальчики и девочки подрастут, им предстоит стать полезными членами общества, а не бездельниками и прожигателями жизни
Ладно, кузен! махнула рукой Мария, пусть будет по-твоему. Только обещай, что потом ты и госпожа Антонова расскажете мне, чем же мои дети вызвали ваше неудовольствие, раз вы назвали их бездельниками и прожигателями жизни. Для меня как для матери это очень и очень важно
15 июля 1908 года. 17:15. Великобритания, Лондон, Белая гостиная Букингемского дворца.
Присутствуют:
Король Великобритании Эдуард VII (он же для друзей и близких Берти);
Лорд-протектор королевства адмирал Джон Арбенотт Фишер (он же Джеки);
Министр иностранных дел Уинстон Черчилль.
Король и адмирал Фишер, его верный клеврет, пили чай. В последнее столь бурное время такие встречи у них стали регулярными, а эта отличалась от прочих еще и тем, что на нее был приглашен Уинстон Черчилль молодое дарование британской политики; король с адмиралом называли его просто Уинстон. Кстати, Клементина Хозье все же согласилась стать миссис Черчилль правда, только со второго раза, когда жених вместе с цветами и презентом вручил ей визитную карточку, на которой рукой короля были начертаны слова: «Мисс Хозье, если вы выйдете замуж за мистера Уинстона Черчилля, то выполните мою монаршую волю. Эдуард Седьмой, для друзей просто Берти». Царь Петр когда-то примерно таким же образом женил своего арапа так чем британский монарх хуже первого русского императора?
Как я понимаю, сказал Черчилль, Лондонская конференция состоится уже после того, как в Европе рассеется дым и осядет пыль, поднятая в результате бурной деятельности императора Михаила и кайзера Вильгельма?
Вы все правильно понимаете, ответил адмирал Фишер, именно тут, в городе, спасенном от разрушения русскими моряками, будет поставлена точка в затеянной русскими и немцами перепланировке Европы.
Но только не думайте, что русские или немцы любой ценой нуждаются в легитимации своих территориальных приобретений, проворчал король. Если так сложится, то они преспокойненько обойдутся и без нашего одобрения. Но тогда плакало наше вступление в Континентальный Альянс и связанные с этим положительные моменты для нашей державы зато отрицательных будет хоть отбавляй. Так что никакого повторения Берлинского или, не дай Бог, Парижского конгрессов быть не должно, никакого выкручивания рук и попыток лишить русских и немцев плодов их побед.
Зато мы сами можем попытаться приобрести кое-что сверх запланированного, сказал адмирал Фишер. Если французы нарушат вечный нейтралитет Бельгии, мы получим право вступить в войну на стороне Континентального Альянса и немного урезать их территории в свою пользу. Совсем чуть-чуть на город Кале и его окрестности
Все это хорошо, сказал Черчилль, аккуратно отпив немного горячего чая из чашки, но не зайдут ли эти изменения слишком далеко, не превратится ли Континентальный Альянс в монстра, которого уже невозможно будет победить никакими усилиями?
Разумеется, превратится, Уинстон, проворчал король, он, собственно, уже стал таким монстром, и нечего поделать с этим невозможно. У моего кузена Майкла и его советников из будущего на руках находится вся колода карт, а у нас только то, что они скинули на стол с барского плеча. С германским кайзером в Петербурге, конечно, более откровенны, но ненамного. У русских есть свой проект будущего, который они воплощают со всей возможной решимостью. В этом будущем нет места ни Австро-Венгрии, ни Турции, возможно, даже Франции потому русские и затеяли ту самую великую перестановку европейской мебели, наблюдаемую нами в настоящий момент. Зато они совсем не против нашего существования, в ином случае адмирал Ларионов просто не стал бы брать в жены мою дочь. Для русских браки заключаются на небесах, и супруги делят не только постель, но и души. А Тори не побоюсь этого слова, это душа Британии. Поэтому, вместо того, чтобы бороться с русским проектом мироустройства, мы должны подключиться к нему и, возможно, в чем-то его даже возглавить. Если мы этого не сделаем, то не сумеем одновременно противостоять и континенталам, и нашим заокеанским кузенам, уже поднявшим на щит свой «Манифест Очевидной судьбы». Сегодня эта их блажь касается только Нового Света, а уже завтра распространится на весь мир. Противостоять этому натиску безудержной алчности мы сможем только в одном строю с русскими, германцами и японцами.
Разумеется, превратится, Уинстон, проворчал король, он, собственно, уже стал таким монстром, и нечего поделать с этим невозможно. У моего кузена Майкла и его советников из будущего на руках находится вся колода карт, а у нас только то, что они скинули на стол с барского плеча. С германским кайзером в Петербурге, конечно, более откровенны, но ненамного. У русских есть свой проект будущего, который они воплощают со всей возможной решимостью. В этом будущем нет места ни Австро-Венгрии, ни Турции, возможно, даже Франции потому русские и затеяли ту самую великую перестановку европейской мебели, наблюдаемую нами в настоящий момент. Зато они совсем не против нашего существования, в ином случае адмирал Ларионов просто не стал бы брать в жены мою дочь. Для русских браки заключаются на небесах, и супруги делят не только постель, но и души. А Тори не побоюсь этого слова, это душа Британии. Поэтому, вместо того, чтобы бороться с русским проектом мироустройства, мы должны подключиться к нему и, возможно, в чем-то его даже возглавить. Если мы этого не сделаем, то не сумеем одновременно противостоять и континенталам, и нашим заокеанским кузенам, уже поднявшим на щит свой «Манифест Очевидной судьбы». Сегодня эта их блажь касается только Нового Света, а уже завтра распространится на весь мир. Противостоять этому натиску безудержной алчности мы сможем только в одном строю с русскими, германцами и японцами.