Да уж, со вздохом сказал Самокатов. Сплошной неврубон.
Зато интересно! с жаром воскликнул Макс.
Кому интересно, а кому и не очень. Как вспомню свое сердце на ладонях у Курочкиной Бр-р-р Генку передернуло.
Кстати, я тебе дельную мысль во сне подкинул, сказал Горохов.
Когда придумал в полицию звякнуть?
Нет, когда говорил, что твоим сознанием из соседней квартиры управляют.
А-а, психотронное оружие
Ну может, и не психотронное. Но какая-то фигня там определенно имеется.
Какая фигня?
С помощью которой тобой манипулируют.
Кто манипулирует?
Этот тип в черном.
А зачем? не понимал Генка.
Фиг его знает Слушай, а у тебя в самом деле есть ключ от той квартиры?
Да, есть.
Так давай залезем. Может, чего-нибудь и нароем.
Давай. А когда?
Завтра. Как только тип на Фарфоровскую умотает.
А если он неожиданно вернется? выдвинул Самокатов тот же довод, что выдвигал и Горохов в его сне.
Я за ним пойду, а ты в квартире пошуруешь. А если он повернет, я тебе звякну. Годится?
Годится! кивнул Генка. Только давай я за ним пойду. А ты в квартире пошуруешь. Что-то мне в лом опять туда лезть.
Так это ж во сне было.
Ну и что.
Ладно, согласился Горохов, я полезу. А ты сядешь ему на хвост.
Глава VIII
Первая учительница
И вот на следующий день Самокатов снова «сел на хвост» типу в черном. А тот, в свою очередь, сел в электричку. И поехал Генка вернулся домой и условным стуком постучал в квартиру напротив.
Горохов открыл.
Заваливай.
Самокатов завалил.
Ну что, уехал?
Ага.
Мальчишки прошли в комнату. Здесь все было точь-в-точь, как в Генкином сне. Только без гроба на полу.
Вот тут он стоял, указал Генка ногой.
Кто? не понял Макс.
Гроб с Курочкиной А вон там стояли Купоросов с Нестеровой, показал он уже рукой.
А я здесь уже все перерыл, сообщил Горохов. И смотри, что нашел Макс протянул Генке ученическую тетрадь.
Генка ее полистал.
Все страницы заполняли стихотворные строчки. Это была поэма под названием «На смерть любимой Риты».
Прикольно, сказал Самокатов, пробежав поэму глазами. Как будто он не про собаку пишет, а про свою невесту.
Да, типа того. А смотри, что я еще нашел Макс протянул Генке фотографию.
На фото был мужчина в черном. Точнее, на снимке он был в белом. Рядом с ним стояла пожилая женщина.
Это ж Марья Сергевна! воскликнул Самокатов.
Ага.
И действительно, с фото на ребят глядела их первая учительница Мария Сергеевна Афонькина. Она учила их в начальных классах.
Гляди, как они похожи, сказал Макс.
Да, да, поддакнул Генка.
Мальчишки переглянулись. До этой минуты мужчина в черном представлялся им загадочным и странным. И вдруг предстал совершенно в ином свете. А именно сыном их первой учительницы.
Слушай, Самокат, а что если мы не туда заехали? И тобой никто не манипулирует.
Это была твоя версия, напомнил Самокатов.
Да, моя, запальчиво ответил Горохов. Потому что ты стал вопить: «Я не врубаюсь сны это или не сны!»
Так я и до сих пор не врубаюсь
Но в душе у Генки уже начали зарождаться сомнения. У него же сейчас переходной возраст, во время которого он читал в инете всевозможные закидоны бывают. Может, тогда и эти сны тоже закидоны?.. А царапины, шишка и укус?.. Но ведь он действительно мог сам себя незаметно оцарапать, ударить и укусить.
«В общем» подумал Самокатов. И не успел додумать, потому что увидел фонарик.
И все Генкины доводы рассыпались, как карточный домик.
Горох, это мой фонарь. Я его здесь оставил. Во сне
С чего ты взял, что он твой?
Видишь, изолентой замотано, показал Самокатов. Это я замотал.
Горохов попытался найти логическое объяснение:
А может, твои родичи сюда приходили?
Зачем им сюда приходить? пожал плечами Генка.
Ну мало ли, тоже пожал плечами Макс.
Даже если они и приходили, то не стали бы брать мой фонарик. У них свой имеется.
В Генкиной голове снова роем закружились ставшие уже такими привычными сомнения: значит, это был не сон?.. или сон?.. или не сон?.. или сон?.. или не сон?..
Вот блин горелый! угрюмо буркнул Самокатов.
Да все зашибись! бодро сказал Горохов. У нас же теперь зацепка имеется.
Зацепка?
Ну да! Марья Сергевна. Надо ее расспросить о сыне.
Точно! приободрился Генка. Погнали в школу!
Погнали!
В школе Самокатов, пересилив себя, чего только не сделаешь ради навороченного айфона подошел к Нестеровой.
Екатерина Васильна, а можно двойку по русскому исправить?
Надо не исправлять двойки, а не получать их, сухо ответила учительница.
Да я случа-а-йно ее получил, притворно заныл Генка.
Нестерова холодно смотрела на него. Самокатову стало неприятно от этого взгляда. Вдруг вспомнилось, как учительница вытащила у него сердце.
Хорошо, Геннадий, наконец сказала Нестерова. Послезавтра, к часу, приходи в учительскую. У меня будет «окно», и я тебя поспрашиваю.
А сегодня нельзя? начал торговаться Генка. Ему хотелось поскорее избавиться и от двойки, и от Нестеровой.
Нет, отрезала учительница. Сегодня я уезжаю в Москву. На похороны. Вернусь только послезавтра.
Самокатов поднялся на третий этаж, где располагались начальные классы и где его ждал Горохов.
Самокатов поднялся на третий этаж, где располагались начальные классы и где его ждал Горохов.