Мать умерла от инфаркта. Прихватило ее дома, и приехавшая «Скорая» уже ничем помочь не могла.
Похоронив мать, Ольга ощутила себя такой одинокой, что возникло искушение напиться, прыгнуть в Волгу и уже не выныривать обратно. Это мимолетное искушение развеялось, но тоска и отчаяние не проходили Но здесь случилось нечто из ряда вон выходящее. К Ольге пожаловала сама Элеонора Александровна.
Она позвонила в дверь. Ольга открыла, не посмотрев в глазок, и опешила. Грузная седая старуха стояла перед ней, опираясь на палку и сверля ее своими глазами-буравчиками.
Дай пройти! строго заявила она, отодвигая Ольгу палкой.
Ольга отступила в сторону, по-прежнему в молчании.
Язык проглотила? язвительно осведомилась старуха. Где тут у тебя кухня? Чаю сделай.
Лучше в комнату. Кухня маленькая.
В комнате старуха опустилась на диван и, опираясь на палку, смотрела прямо перед собой.
Чай несладкий. Диабет, скомандовала она. Конфет и варенья не предлагать.
Конфет и варенья нет. Так что предлагать нечего. Есть пряники. Правда, не очень свежие.
Пряники не надо. Тогда только чай.
Когда Ольга вернулась в комнату, старуха сидела, устремив взгляд на стены.
Твои? кивнула она на картины.
Мои.
Коля тоже рисовал Хотел стать художником, но я сказала, что нужно получить нормальную профессию. Он пошел в юристы
Вы сломали ему жизнь! выпалила Ольга, выпятив вперед подбородок.
Молчи! Он причинил мне такую боль, засранец! Ты даже не представляешь! Он ведь должен был жениться на совсем другой девушке. Дело шло к свадьбе. Но тут ему встретилась твоя мать, и все пошло прахом. Боже, сколько было надежд! Такая приличная семья, с достатком и связями. Коля мог сделать такую карьеру
Ольга хотела было возмутиться, но потом решила сдержать эмоции.
Увы! Сожалеть не могу
Тебя никто не спрашивает. А теперь, как видишь, и муж мой умер
Ольгин дед, он же муж Элеоноры Александровны, умер пять лет назад.
Сочувствую, вставила Ольга.
Мне твое сочувствие ни к чему! Как живешь?
Живу
Ясно.
Ваш чай, напомнила Ольга. Без сахара. И она протянула старухе чашку.
Отпив глоток, та сморщилась.
Слабый.
Вам крепкий?
Не надо. Сядь!
Ольга послушно опустилась на стул.
Как жить думаешь?
Учусь в институте, приобретаю нормальную профессию.
Я знаю. Сказали А дальше?
Пока не знаю. Там будет видно, еще ничего для себя не решила.
Профессия нравится?
Терпимо. Юрист хуже, съязвила Ольга.
Возникла пауза
Н-да! Квартирка неважная. Жених есть?
Нет.
А бойфренд или как это теперь называется? Раньше хахаль
Вас так моя личная жизнь интересует? Это после стольких лет отсутствия?
А ты язва. Это хорошо. В обиду себя не даешь. Сильный характер женщине очень нужен, и даже больше, чем мужчине. Я это всегда знала Будешь лапочкой сожрут, не моргнув глазом. Старуха поднялась.
Буду заходить в гости. Иногда. Не возражаешь?
Нет.
Оставь свой телефон. Напиши на бумажке, я сейчас без очков не разберу.
Написав на листе, вырванном из блокнота, свой телефон, Ольга протянула лист Элеоноре Александровне. Та спрятала его в карман кофты.
Собаку бы завела, чтобы не так скучно было.
Боюсь ответственности.
Элеонора Александровна бросила на нее странный взгляд, значения которого Ольга не поняла, и, стуча палкой, выплыла из комнаты. Запах приторно-сладких духов тянулся за ней шлейфом.
Элеонора Александровна бросила на нее странный взгляд, значения которого Ольга не поняла, и, стуча палкой, выплыла из комнаты. Запах приторно-сладких духов тянулся за ней шлейфом.
С тех пор иногда бабка стала приходить к Ольге, предварительно позвонив. Визиты были краткими. В основном Элеонора Александровна расспрашивала Ольгу о житье-бытье, рассказывала какие-то подробности из жизни ее отца и уходила, оставив на столе деньги. «На жизнь», как говорила она. Ольга мучилась. Ей не хотелось брать деньги, но и жить на что-то надо было. Она пыталась устроиться на работу, но получала копейки, кроме того, ей не хотелось забрасывать учебу. Поэтому скрепя сердце она выдавливала непременное «спасибо» и брала деньги, ощущая, как они буквально жгут руки.
Когда Ольга заканчивала третий курс, Элеонора Александровна умерла. Тихо. Во сне, сном праведницы, как сказала соседка, которая взялась помогать с похоронами. Соседка была вертлява, лет шестидесяти, по виду любительница выпить. Она бросала на Ольгу взгляды, в которых читалась неприкрытая зависть. Как поняла Ольга из каких-то обмолвок, Элеонора Александровна обещала ей немецкий сервиз и ковер на стене. И еще мутоновую шубу. Ни слова не говоря, Ольга отдала и сервиз, и ковер, и шубу.
Благодарности она не дождалась. Судя по всему, соседка рассчитывала и на квартиру. Но здесь в силу вступило завещание, согласно которому Ольга объявлялась единственной наследницей хорошей квартиры в доме для партийных работников с видом на Волгу. Квартира была просторной, двухкомнатной, с окнами, в которые поочередно заглядывало солнце, и складывалось впечатление, что в течение всего дня она была залита светом.
Тот момент, когда она решилась на самый странный и рискованный поступок в своей жизни, Ольга помнила хорошо.