А разве вам можно отлучаться? спросил я, подчинившись команде чародея.
Пф Я с ним год вожусь, ответил он, направляясь на кухню. Час-другой погоды не сделает.
Год?! Но это получается, вы год не выходили из дому?
А как бы я тогда картошку выращивал и шиповник собирал? Доставщиков эти сволочи тоже распугали. Убил бы за бекон и пару яиц.
А чего кур не завели?
Были у меня куры, пока в курятник лиса не забросили. Я к ритуалу основательно готовился.
Мы зашли на просторную светлую и кое-где пыльную кухню. На такой можно было и небольшой прием организовать, но следы активности имелись только у газовой плиты и на краешке стола. Чародей зачерпнул ковш воды из деревянной бочки и наполнил чайник.
Водопровод и газопровод отрезали сразу, как поняли, чем я занимаюсь. Колодец на заднем дворе и пара баллонов в подвале спасают. Та же история с электричеством. Даже канализацию закупорили. Еще пытались в суд меня вызывать, но отчего-то перестали. Понятия не имею почему.
Чародей зажег плиту и поставил чайник.
Голоден?
Последний раз ел в поезде, признался я.
Тогда хватай нож, картошку будем чистить. У деда твоего ловко получалось. Как старый хрыч поживает? Чародей протянул мне короткий кухонный нож.
Убили его.
Оу-у Извини, парень. Ты же Я давно с людьми не говорил. Оттягивал этот момент, ты наверняка ко мне с делом. Говори, чем помочь могу.
Там длинная история. Могу рассказать, пока картошку чистить будем.
Ха! Давай.
Один вопрос. Как долго еще ритуалу проходить? Я быстро объяснил, пока Гарри вновь не подвесил меня вниз головой: Хочу знать, насколько откровенным можно быть. До конца ритуала вы точно никому не разболтаете.
Месяц. Плюс-минус неделя.
Я рассказал все. Гарри оказался человеком эмоциональным: на восстание деда матерился, Саймона ругал последними словами, на побеге с поезда искренне смеялся, а как дошло до шпаны, советовал отыскать и выпороть.
Знаешь, кого мне больше всего жаль в этой истории? спросил он, когда чайник закипел. Брайса. Подкинул ты ему геморрой. Молодец, кстати, что о ритуале уточнил. Будь у меня возможность, я бы точно твоим сообщил.
Месяц. Плюс-минус неделя.
Я рассказал все. Гарри оказался человеком эмоциональным: на восстание деда матерился, Саймона ругал последними словами, на побеге с поезда искренне смеялся, а как дошло до шпаны, советовал отыскать и выпороть.
Знаешь, кого мне больше всего жаль в этой истории? спросил он, когда чайник закипел. Брайса. Подкинул ты ему геморрой. Молодец, кстати, что о ритуале уточнил. Будь у меня возможность, я бы точно твоим сообщил.
Спасибо за откровенность, поблагодарил я.
Да не за что, отмахнулся чародей, заливая толченые ягоды шиповника в заварнике. От меня ты что конкретно хотел? Чтобы я твоего Саймона нашел?
Нет, удивил я его. Хотел узнать городские расклады. Еще хотел узнать, что так заинтересовало Ферриша в Саймоне. Дядя говорил, его кинжал так на вампиров реагировал.
С сосунками я дел не вел, сразу открестился Гарри. А из городских раскладов вообще почти год как выпал.
Картошка у Гарри была Он, оказывается ее магией подкармливал, да не кровью, а землей, отчего та имела чертовски специфический вкус дорожной пыли. А вот чай из шиповника был ничего так. Чародей позволил мне остаться на ночь, отдохнуть с дороги и обдумать дальнейшие действия. Я честно признался, что привез небольшое состояние, и он категорически не советовал носить его с собой. Впрочем, оставаться он тоже не советовал. Барон Фейрберн был той еще влиятельной скотиной и ссориться с ним, не имея покровителя, было чревато. Сам Гарри с радостью выступил бы таким покровителем, но пока был серьезно стеснен в возможностях. Поэтому мне досталась одна из пыльных комнат особняка и желанная кровать, на которой я и встретил утро. Довольно позднее, если честно.
У двери валялась записка, видно, Гарри просунул ее под дверь: «В зал не входить!!! Зови. Если не отвечаю занят. Картошка на плите».
Надо будет ему мяса прикупить.
Несколько раз позвав Гарри и не дождавшись ответа, я черкнул записку, что ушел в город. Оставил ее на кухне, но прежде перебрал содержимое походной сумки, сложив лишнее в саквояж: камни, половину зелий, футболку с вшитыми купюрами. Две сотни фунтов наличности должно было хватить с головой. Сумма втрое, если не вчетверо превышала среднюю месячную зарплату работяги в Авоке. Единственной крупной ценностью, что не отправилась в саквояж, был баронский перстень. Очень может пригодиться, но надевать его на палец я не стал, повесил на шнурок к сигнальному амулету. Еще раз позвал Гарри, и на этот раз услышал ответ из-за закрытых дверей:
Еще час!
Я в город.
Не нарывайся, посоветовал чародей.
Возле калитки я задержался и даже рукой помахал дому, в котором прятались люди Фейрберна. Хотел договориться миром, но никто не вышел, и я направился к соседней площади, где, по словам Гарри, собирались кебы.
Свободных машин оказалось около десятка. Время было такое, что никто никуда не спешил. Второй же кебмен узнал указанное мной заведение в Пабсете. Совершенно ожидаемо «Комод» оказался средней руки ломбардом. Я впервые был в таком заведении, поэтому осматривался с интересом. Чего только здесь не было: часы, кухонная утварь, мебель, оружие и произведения искусства. Патрик Мэлори оказался большим тучным человеком с добродушной улыбкой любимого дядюшки и маленькими масляными глазками. Он сразу определил во мне приезжего и взял в оборот. Определенно надо менять гардероб.