Глаза жрицы сузились.
- Уверена, это далеко не все, что тебе приказано передать, - обличительным тоном произнесла она.
- Боюсь, что все, благородная жрица. Полагаю, Агахак все поймет.
- А больше ничего тебе Джахарб не говорил?
- Ничего, кроме того, что этот Кабах находится здесь, в храме, под защитой Агахака.
- Этого не может быть, - отрезала жрица. - Я бы знала об этом, если бы он здесь находился. Агахак ничего от меня не скрывает.
Сади беспомощно развел руками.
- Могу лишь повторить все то, что говорил мне Джахарб, святая жрица.
Глаза жрицы вдруг сверкнули.
- Если ты лжешь мне, Усса, или пытаешься что-то утаить, из твоей груди вырвут сердце, - пригрозила она.
- И тем не менее это все, святая жрица. Могу ли я теперь поговорить с самим иерархом?
- Иерарх сейчас во дворце Дроим, на совете у короля. Он не вернется раньше полуночи.
- А найдется ли тут место, где я и мои спутники могли бы дождаться его возвращения?
- Я еще не закончила, Усса из Стисс-Тора. Что надобно этому Кабаху в Рэк-Хагге?
- Джахарб не счел нужным ввести меня в курс дела.
- Полагаю, ты лжешь мне, Усса. - Кончиками пальцев жрица нервно барабанила по столешнице.
- Мне нет никакого резона лгать тебе, святая Хабат, - возразил евнух.
- Агахак рассказал бы мне об этом деле. Он ничего от меня не утаивает - ровным счетом ничего.
- Возможно, это дело просто показалось ему малозначительным.
Хабат тем временем пристально оглядывала каждого. Потом бросила взгляд на все еще трепещущего гролима.
- Скажи мне, - почти прошептала она, - как так случилось, что один из этих людей вошел в мои покои, имея при себе меч? - И она указала на Гариона.
Лицо жреца посерело.
- Прости меня, Хабат, - забормотал он, - но я... я не заметил никакого меча.
- Не заметил? Как можно не заметить оружия таких размеров? Объясни-ка мне!
Гролим затрясся с головы до ног.
- Может быть, этот меч невидимый? Или, возможно, моя безопасность тебя совершенно не заботит? - Ее изуродованное шрамами лицо стало еще более жестоким. - А вдруг ты затаил против меня зло и надеялся, что этот чужестранец умертвит меня?
Лицо гролима сделалось совсем серым.
- Полагаю, придется довести все происшедшее до сведения Агахака, когда он вернется. Вне всяких сомнений он возжелает побеседовать с тобою об этом мече-невидимке немного погодя.
Дверь в покои Хабат распахнулась, и на пороге возник худощавый гролим в черном одеянии, с капюшоном, откинутым назад и отороченным зеленым. Грязные черные волосы сальными сосульками свисали ему на плечи. От этого человека с выпученными глазами фанатика нестерпимо несло - то был тошнотворный кисловатый запах давным-давно немытого тела.
- Настало время, Хабат, - объявил он скрипучим голосом.
Мрачные глаза Хабат тотчас же смягчились.
- Благодарю, Сорхак, - ответила она, странно-кокетливо опуская ресницы.
Потом она поднялась и достала из ящика стола черный кожаный футляр. Раскрыв его, она почти любовным жестом извлекла оттуда длинный сверкающий нож и мрачно взглянула на гролима, которого только что отчитывала. - Сейчас я пойду в святилище, чтобы совершить там жертвенный ритуал, - сказала она, рассеянно проводя пальцем по остро отточенному лезвию. - И если хотя бы единое слово о том, что произошло в этих покоях, сорвется с твоих губ, ты сам умрешь при следующем же ударе гонга. А пока отведи этих работорговцев в пристойные покои, где они смогли бы дождаться возвращения иерарха. - Она обратила взор к Сорхаку, и ее глаза внезапно сверкнули. - Ты проводишь меня в святилище, чтобы понаблюдать за тем, как я буду приносить священную жертву?
- Для меня это величайшая честь, Хабат, - коротко кивнув, ответил тот. Но стоило жрице отвернуться, как губы его скривила презрительная усмешка.