Вот в чем все дело! А теперь, когда сила покинула Брид, когда она стала лишь самой собой, изменится ли что-нибудь? Тяжело сглотнув, девушка передернулась. Незаметно для нее самой мысли ее переместились с Халя все к той же печальной теме. Сомнения Брид в собственных силах все росли и росли…
С распадом Троицы она стала никем, простой крестьянской девушкой без каких бы то ни было особенных дарований, какого бы то ни было могущества. Но прежние знания все же остались при ней. Юная жрица по-прежнему умела творить чары рун, знала силы деревьев и целительные свойства трав. Но чутье, интуиция исчезли – исчезло прозрение, истинное видение, что поднимало ее над обычными смертными. Исчез дух Великой Матери, что жил в ее груди.
Заледенев от долгого ползания по сырой листве, девушка вгляделась в черную чащу. В голове гудело. Ну вот, теперь ей не удалось даже вызвать кобольдов, а казалось бы – такая простая задача.
– Сюда! На помощь! Скорее! – взволнованно позвал Пип.
Брид подбежала к нему как раз в ту секунду, когда он высвобождал из земли руку с массивным перстнем, на котором была выгравирована рыба.
– Хардвин! – разочарованно протянула девушка, помогая Пипу извлечь тело на поверхность.
Перевернув несчастного на спину, Брид уставилась в застывшее лицо. Хардвин пребывал в глубоком беспамятстве. Девушка вновь бросилась на колени, суетливо обшаривая окрестности. Вдруг Халь где-то рядом?
Нога! Пальцы Брид наткнулись на носок черного сапога. Девушка что есть сил потянула за ногу, но тут же застыла в тревоге. В лесу протрубил охотничий рог.
Пип схватил ее за плечо и потянул прочь.
– Скорее! Спрячемся в подлеске!
Оттолкнув паренька, Брид с удвоенной энергией принялась тащить за сапог. Однако при виде появившейся вслед за сапогом тощей ноги в груботканых штанах пыл девушки заметно угас. Опять не Халь!
Промедление оказалось роковым. Лес наполнился лаем охотничьих псов, в воздухе разлился запах страха. На поляну выскочила задыхающаяся, дрожащая лань, по пятам за ней мчалась свора собак. Внезапно они дружно взвыли и развернулись, бросив погоню. Все еще цепляясь за торчащую из земли ногу, в которой она опознала ногу Ренауда, Брид замерла.
Псы разом устремились к девушке и окружили, обдавая жарким дыханием. Один из них, верно, вожак, ухватил ее за край туники и потянул. В эту секунду из чащи показались разгоряченные преследованием охотники. При виде нежданной находки они разразились громкими криками, на полном скаку останавливая коней. Высокая гнедая кобылка осадила назад, взрывая копытами землю. Всадник ее, богато одетый молодой человек в выдубленной кожаной куртке без рукавов, не успев отдышаться, наклонился с седла и ахнул, изумленно переводя глаза с Брид на Пипа и обратно. От его взгляда, любопытного и внимательного, не укрылась ни точеная фигурка девушки, полуприкрытая измазанными лохмотьями, ни ее рука, по-прежнему сжимающая сапог наполовину откопанного Ренауда. Хардвин корчился на земле, точно одержимый бесами.
«Думай! Думай!» – понукала себя Брид. Придумай и скажи что-нибудь – что-нибудь правдоподобное. Но не успела она произнести ни слова, как охотник спешился и щелкнул хлыстом, отгоняя собак. Он был смуглее большинства кеолотианцев и не такого грубого сложения.
Из-за деревьев вылетела еще одна лошадь, вся в мыле от бешеной скачки. На ней сидел охотник постарше, грузный и с виду сварливый. Стоило ему увидеть Пипа с Брид, как лицо его исказилось от отвращения.
– Демоны! Осквернители могил! – заорал он по-кеолотиански.
9
Каспар с Май глядели на прекрасный, мирный, полный жизни пейзаж. Вдали в небеса уходили горы, увенчанные шапками облаков. Под ногами расстилался роскошный зелено-золотой ковер трав. И всюду, куда ни кинь взгляд – цветы, цветы, цветы.