Ведь ему, Каспару, уже доводилось вызывать драконов. Вот бы сейчас вызвать дракона, слетать за остальными – и в два счета добраться до воды. Легко, слишком легко. Молодой воин стиснул зубы. Ведь он обещал матери никогда больше не прибегать к силе Друидского Яйца. Только интересно, а хотела бы матушка, чтобы он выполнил свое обещание любой ценой, даже если послушание сулит ему верную смерть? Весьма сомнительно.
Так значит, все же воспользоваться Некрондом? Заманчивая идея начала крепнуть, но тут по всему телу Каспара пробежала холодная дрожь, виски запульсировали болью. Темные тени вокруг немедленно дали знать о себе. Они были тут, рядом, они ни на миг не теряли бдительности и только и ждали возможности вырваться на свободу. Внезапно за спиной раздалось тяжелое сопение. Каспар резко обернулся. Ложная тревога. Это оказался всего-навсего Папоротник – каким-то чудом он ухитрился не отставать от предводителя отряда. Это придало Каспару решимости. Если лесик еще в силах идти, сможет и он.
Все-таки матушка права: нельзя применять Некронд. Юноша ощущал присутствие чудищ где-то совсем рядом. И это ощущение физически давило его. По голове покатилась тонкая струйка крови – старая рана вновь открылась. Каспар вытер лоб и поглядел на пальцы – на них отчетливо виднелись следы гноя. Наследник Торра-Альты в ужасе попытался изгнать из сознания какие бы то ни было мысли о Яйце. Ему чудилось, будто уродливая лапа с обломанными когтями проникает через рану прямо в череп, терзая мозг. И лишь предельная сосредоточенность на непосредственной задаче помогала приглушить это отвратительное чувство.
Папоротник и Огнебой вдруг разом втянули ноздрями воздух и ускорили шаг. Вода! Каспар тоже почти чуял ее запах. Жеребец запрядал ушами и возбужденно заржал. Скоро песок под ногами сменился более темной почвой. Огнебой начал скрести землю копытом и громко фыркать. До воды явно было недалеко. Каспар с неимоверным облегчением допил последний глоток из тыквы и сполз с Огнебоя. Полоса темно-зеленых лаймовых деревьев взбегала вверх по склону вдоль скальной расщелины.
Отцепив от седла связку пустых тыкв-горлянок, юноша из последних сил поковылял к подножию скалы. Тыквы легонько постукивали его по спине. Раздвинув густые заросли папоротника, Каспар обнаружил прозрачный ручей, что струился по склизкой зеленой скале и разливался тенистой заводью. Вода, драгоценная вода! В Торра-Альте не знали в ней недостатка, так что Каспар никогда еще столь остро не осознавал цену живительной влаги. Он пил – и каждый глоток дарил отраду и исцеление спекшемуся, пересохшему горлу. Голова все еще слегка кружилась от обезвоживания. Каспар ненадолго прилег собраться с силами, хотя мучительно страдал от чувства вины. Он тут отлеживается, а тем временем спутники его умирают от жажды. Необходимо вернуться – и как можно быстрее.
Однако Огнебой все еще не утолил жажду. Юноша знал: надо набраться терпения. Конь должен напиться вдоволь – ведь ему предстоит еще дважды проделать весь этот путь через пески. Каспар ждал, и вот наконец жеребец фыркнул, встряхивая головой, так что вода выливалась у него изо рта и текла по морде. Молодой воин дал ему еще минутку и решил, что время пришло.
Огнебою решительно не хотелось поворачивать обратно в пустыню. Он плясал и артачился под седоком, высоко подняв хвост, раздувая ноздри и нюхая раскаленный воздух песков. В пронзительном ржании слышался вызов.
– Мы скоро, – пообещал Каспар Папоротнику.
Впрочем, тот никуда и не торопился. С довольным видом сидел, свесив ноги в заводь и глядя, как по его грубым черным пальцам течет вода.
Ослабив поводья, молодой воин пустил коня размашистым легким галопцем, излюбленным аллюром Огнебоя.