Но когда сказал, что Придди считает меня убийцей, они завопили, что разорвут на клочки всех, люди то или не люди. Я твердил, что со временем этих детей удастся вернуть к нашим обычаям, но все были так злы, что и слушать не стали. Сказали: эти дети все равно околдованы, и их тоже надо убить. Вот я и отправился со всеми вместе, надеясь прорваться в туннели и защитить Придди от ее же собственных соплеменников.
– Слов не хватает выразить, как я тебе признателен, – повторил Каспар.
Он чуть ли не целую минуту осматривал Изольду, чтобы убедиться, что та невредима, а потом бережно посадил ее в перевязь.
Лишь теперь Каспар смог оглядеться по сторонам. Кто-то зажег светильники. Женщины сновали туда-сюда, собирая детишек и разнимая маленьких мальчиков, которые уже начали вовсю тузить друг друга. Забияк поспешно распихивали по их манежикам. Ошеломленный и усталый, Каспар медленно брел посреди всей этой суеты, пытаясь отыскать выход на поверхность, как вдруг его остановили. Ведунья Ясеня медленно ковыляла к нему, опираясь на плечо Мирандель.
Старуха протянула руку к торра-альтанцу.
– Спасибо, мой мальчик. Ты просто молодец, мы в долгу перед тобой.
Она повела юношу к выходу, и тут сумрачную тишину подземелья прорезал странный крик. Множество голосов подхватило его, усилило, и вот он уже превратился в дикую, но ритмичную песнь. Каспар увидел, что воины Ясеня выстроились в круг и с мощным гиканьем завели ликующую пляску.
Древняя ведунья печально поглядела на юношу.
– Вот они, мой народ, которому нет более места в этом мире. Некогда земля была полна опасностей: кругом рыскали медведи, грифоны и драконы, и мы радовались бесстрашию наших мужчин. Ныне же мир стал ручным и спокойным, ему не нужны мои воины.
Ее взгляд, обращенный на пляшущих гигантов, был исполнен любви и печали.
– И все-таки до чего приятно видеть, как они танцуют. Они рождены сражаться, а после слагать песни о своих подвигах. Ярость битвы у них в крови. Грустно, что приходится опаивать их успокоительным зельем.
Она вздохнула, и Каспар прекрасно понимал ее скорбь.
– Да неужели? – фыркнула Мирандель. – Они убили пятерых детей.
– Зато спасли всех остальных. Кабы не эта их слепая ярость, мы все сейчас были бы мертвы, – как можно мягче возразил юноша.
– Мужчина! Вот речь типичного мужчины! Ты бы запел иначе, если бы погиб именно твой ребенок! – ответила она.
– Идемте! Разожжем костры, устроим праздник! Печей более нет, мы освободимся от наших недугов, – позвала их какая-то женщина.
Ведунья снова вздохнула.
– Мой народ тяжко пострадал. И исцеления нет – во всяком случае, пока. Наверное, новорожденные выживут, но у остальных из нас по жилам течет уже отравленная кровь.
– Триночница! – выпалил Каспар. – Я не говорил вам прежде, но на самом деле я дал ребенку Мирандель чудодейственное лекарство, которое называется триночница. Просто не хотел понапрасну обнадеживать вас – это была последняя капля, я добыл ее, ополоснув пустые флаконы. И больше взять мне ее неоткуда. Народ побережья утверждает, что добраться назад, на мою родину, совершенно невозможно.
– Ты должен принести нам еще этого средства, – просто и безапелляционно произнесла старуха.
– Но мне негде его взять! – повторил торра-альтанец с нажимом. – Я знаю только одну женщину, которая его готовит, но она живет за океаном – а я не могу вернуться домой.
– Да все ты прекрасно можешь, – засмеялась Ведунья Ясеня.
– Но ветер дует всегда с запада и…
– Ты должен идти на север и перебраться через макушку мира, – возбужденно перебила его старуха, но вдруг сникла. – Только ты слишком хрупок и слаб – ты не вынесешь путешествия.
– Слаб! Ничего я не слаб! – взвился Каспар, но тут же умолк.
Глаза ведуньи были устремлены на малютку Изольду.
– Она слишком мала для столь сурового похода.