Несколько раз юноша пытался отобрать у нее ларец, но она поднимала такой рев, что Каспар сдался.
Через пять дней пути он совершенно вымотался. Малышка простудилась, стала совсем капризной и всю ночь проплакала, требуя, чтобы ее укачивали на руках. Под конец Каспар отказался от попыток заснуть и так и просидел до тех пор, пока не рассеялся влажный утренний туман. Встало солнце, юноша снова двинулся в путь и очень скоро заметил две вещи: во-первых, горизонт на юго-западе потемнел от громоздящихся над морем черных туч в форме наковальни, а во-вторых, на дороге, доселе практически пустынной, стало появляться все больше народа.
Первая группа, которую он обогнал, состояла из простых пастухов, что гнали стадо овец и мелких пятнистых коров. Затем начали попадаться телеги, груженные зерном и клетками с курами и поросятами, а также много повозок с бочками.
Одинокая женщина, худая до полупрозрачности, торопливо посторонилась, пропуская трех молодых всадников. Ее лицо скрывалось под капюшоном нищенского плаща, всадники же, напротив, щеголяли доспехами из диковинного черного металла. Они громко и возбужденно обсуждали между собой, как горячо встретят их в армии императрицы.
Вдали показался порт, народу на дороге все прибывало. Характерными чертами Неграферра являлось скопление кораблей в заливе и ряды аккуратных кремовых и терракотовых домиков на пологих склонах, ведущих к морю. Чуть дальше от берега огромные трубы обхватом с добрую колокольню извергали столпы красновато-бурого дыма. Трубы высились у подножия бледно-лиловых гор, обветренные вершины которых терялись в облаках. К спешащим на рынок фермерам присоединилось множество закопченных здоровяков, шумно обсуждавших всевозможные способы выплавки и закалки стали, а также наилучшую толщину брони для рыцарей и пехотинцев. В жизни Каспару не приходилось встречать столько кузнецов разом.
Все больше наблюдалось и юношей, пылко болтающих о новой войне. Каспара удивило одно весьма загадочное обстоятельство. Хотя кони у юнцов были самыми что ни на есть непримечательными, обувь – стоптанной, а штаны – из грубой холстины или старой потертой кожи, зато каждый из них мог похвастаться такими же сверкающе черными доспехами, как у тех новобранцев, которые первыми встретились торра-альтанцу с утра.
Путники вежливо кивали друг другу и здоровались. Похоже, народ в целом отличался приветливостью и добродушием. А потом с боковой дороги выехал и поравнялся с Каспаром отряд молодых солдат в зеленых туниках, зеленых штанах и легких полудоспехах все из того же металла. Нагрудник, наплечники и ратные перчатки одного из них выделялись тонкой работой и тщательностью отделки. Рядом с конем молодого воина трусила красивая гладкошерстная гончая нежного кремового цвета.
Мало-помалу Каспар заметил, что солдаты пересмеиваются, поглядывая на него. Трог недовольно заворчал.
Торра-альтанец велел себе не обращать внимания. Что ему за дело до насмешек сборища никчемных сопляков? Мало, что ли, более важных проблем? Но отрешиться от обидных мыслей не удавалось. Юноша пришпорил пони, надеясь обогнать отряд.
Коза жалобно заблеяла, волочась на веревке за всадником, лошадка оскорбленно грызла удила. От тряской езды дыхание вырывалось из груди торра-альтанца резкими рывками. Опасаясь за Изольду, он сбавил темп.
Отряд поравнялся с ним. Пара-тройка юнцов фыркали, чтобы не рассмеяться вслух. Не поднимая головы, Каспар твердил себе, что ему решительно наплевать на мнение этих выскочек. Придержав поводья, он съехал к обочине, пропуская их вперед. Ну, как они держат ноги? Слишком прямо – небось к вечеру будут вовсю хромать. А кони? Лично ему такие рослые кони не по душе.