Должно быть, Май слабела, и Яйцо переставало повиноваться ей.
– Давай же, Май! Давай! Прыгай!
Ей предстояло перепрыгнуть через пропасть шириной десять футов. Беглянка смотрела на Каспара, потом на обрыв, потом вверх – там реяли уже два грифона. Май снова взглянула на юношу. На лице ее застыли отчаяние и неколебимая решимость. Взгляды молодых людей схлестнулись в незримом поединке воль.
– Спар, обещай, что позаботишься о ней! – попросила Май и, к ужасу Каспара, кинула ему ребенка.
Взглядом попрощавшись с любимым, она подняла руки жестом безоговорочного смирения пред нападающими грифонами. Каспар впился глазами в брошенный ему сверток. Май тоже неотрывно следила за полетом ребенка весь тот мучительно долгий миг, пока маленькое тельце неслось над пропастью. Выбившаяся из-под одеяльца крохотная ручка болталась в воздухе.
Поймал! Каспар прижал к груди мягкий сверток, судорожно обнимая Изольду, ровно в то же мгновение, как с другой стороны расщелины прозвучал душераздирающий, пронзительный крик.
Грифон сложил крылья и камнем ринулся в атаку.
Каспар умирал от полной беспомощности. Отделенный от возлюбленной пропастью, обеими руками сжимая ребенка, он ничего не мог сделать. Совсем ничего. Острые когти впились в шею Май, дернули вверх. Юноша слышал резкий треск хрустнувшего позвоночника. Болтаясь, точно тряпичная кукла, молодая женщина неловко выскользнула из лап хищника и, переворачиваясь, полетела вниз. Разодранная одежда хлопала и болталась вокруг. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем тело Май с размаху ударилось о выступ скалы, начало кувыркаться с одного хрустального острия на другое и скрылось из виду во тьме расщелины за спиной у Каспара.
Стеклянный звон продолжался и продолжался, но вот наконец наступила тишина.
От потрясения Каспар начисто утратил способность соображать.
– Май! – задыхался он, сжимаясь на утесе, чтобы защитить ребенка.
Спрятав Изольду под куртку и придерживая ее одной рукой, он заглянул в расщелину. Как же теперь спуститься? Грифоны все еще носились вокруг крылатого коня, но Каспар практически не замечал этого. В голове у него помутилось, разум что есть сил сражался со страшной правдой. Май мертва!
Грифоны описывали круги над хрустальной вершиной, пронзительно вереща и выписывая в воздухе сложные фигуры, точно ожидая, пока Каспар выберется на открытое место, где станет легкой добычей. Но скоро один из них возбужденно заклёкотал и вся стая унеслась в погоне за новой дичью. Вытянув шею, юноша попытался разобрать сквозь трещину в скале, что же их отвлекло. У подножия скалы поднимались клубы пыли. Вот охваченное паникой стадо метнулось в сторону, и Каспар смог разглядеть диковинных животных получше. Рога! В отличие от статных, как лошади, равнинных единорогов, их горные сородичи скорее напоминали хрупких козлов. Настоящее пиршество для грифонов! Должно быть, Май вызвала их в последнюю секунду перед гибелью.
Юноша вновь поглядел во тьму ущелья. Пожалуй, лучше спуститься тем же путем, что он и взбирался, а потом обогнуть скалу и отыскать внизу тело Май. Необходимо найти ее. У нее же Яйцо! Только не допустить, чтобы Некронд попал в лапы грифонам! Каспар кое-как выбрался из трещины и, неуклюже скользя по камням, наконец оказался у основания скалы, там, где расплавленный песчаник плавно переходил в менее примечательную породу. Грифоны, теперь уже лишь дальние полосы алого и зеленого пламени, все еще преследовали единорогов.
– Май!
Каспар полз под низкой аркой, которой расщелина открывалась на равнину. Трог опередил его и, жалобно поскуливая, свесив голову набок, глядел куда-то наверх. Май висела, зацепившись за выступ футах в четырех над дном ущелья.