Никакой конкретики, а ей догадывайся
Родительского старенького джипа «китайца» под окнами не было видно. Неужели пронесло? Неужели предки убрались куда-то ни свет ни заря? Может, за грибами? Говорят, их в этом году тьма-тьмущая. Может, и рванули, если у отца при его скользящем графике выходной. Мать уже давно не работала, занимаясь домом.
У нее вот только руки все не доходили заняться тем самым домом, что оставила ей бабушка в наследство. Все никак и никак. На Ромку надеялась, а теперь
О, Сашка! Ты! Ксюша стояла на пороге с поварешкой в руках, с которой на пол шлепались крупные вязкие капли теста. Входи, я блины пеку. Мне свояк из деревни банку меда передал. Вот я и с блинами затеяла. Чего столбом стоишь, входи, входи!
Александра молча переступила порог. Закрыла дверь за собой, привалилась к ней спиной, и как бухнет:
Ксюш, а его убили!
Ксюша только успела повернуться к ней спиной, намереваясь снова идти в кухню, где громко и недовольно постреливало масло в сковороде, как тут же встала, как вкопанная, и, не оборачиваясь, просипела:
Что?! Что ты сказала?!
Я сказала, что Ромку убили!
Ксюша странно подхрюкнула, потом охнула, потом привалилась пухлым плечом к стене, и, когда на нее обернулась, лицо ее было цвета опадающих сейчас во дворе тополиных листьев. И не лицо как будто, а серый, изъеденный временем пергамент.
Ты что такое говоришь, Сашка?! Ты дура совсем, да?! И Ксюша отмахнулась от нее поварешкой, будто оградиться хотела от дурацкой правды.
Липкая густая капля пролетела мимо ее лица и с мягким сочным шлепком опустилась на дерматиновую дверную обивку. Обе проследили ее полет и тут же снова уставились друг на друга.
Так! Давай все по порядку, проговорила Ксюша, трижды глубоко вздохнув и выдохнув, восстанавливаясь после пережитого шока. Какого Ромку убили? Где убили? За что убили? Кто тебе сказал? Что все это значит?!
Вопросов было много, и, чтобы на них ответить, надо было изложить всю историю, в которую по Ксюшиной, между прочим, вине и попала Александра. А это, в свою очередь, требовало времени и сил. Поэтому, стянув кроссовки, Саша поплелась мимо остолбеневшей соседки на кухню. Ее нескладные ноги, которые и в хорошие-то времена ступали по земле без особой грации, теперь и вовсе заплетались.
У тебя сковорода горит, позвала она Ксюшу, усевшись за стол. И кухня у тебя новая. Классная, Ксюш
Ксюша стремительно ворвалась на кухню, схватила с электрической плиты сковороду, сунула ее под воду, подняв в воздух целый столб возмущенного скворчащего пара. Обожглась, конечно же. В сердцах швырнула сковородку прямо в раковину и тут же полезла в духовку за второй.
Пока сковорода грелась, пока заливалась тестом и накрывалась крышкой, они напряженно молчали. Потом, когда уже подрумянившийся толстый блин шлепнулся в высокую керамическую блинницу и начал жадно плавить здоровенный кусок масла вперемешку с сахаром, Ксюша вдруг взорвалась.
Это черт знает что такое! Что это такое, я спрашиваю?! Она ткнула пальцем куда-то в сенсорный экран новехонькой плиты, сполоснула сковороду, убрала ее обратно в духовку и подсела к Александре за стол. Я посылаю тебя, чтобы ты накрыла этих двух подлецов с поличным А ты что же?! Ты вместо того, чтоб застукать их, пристукнула его?!
Вот!!! Вот я так и знала!!! Александра просто подскочила на новеньком стульчике с ажурной плетеной спинкой. Поэтому и удрала оттуда и милицию никакую не стала вызывать!
Почему? спросила Ксюша, наблюдая за ней с выражением тупой отрешенности. Почему поэтому?
Уж коли ты так сразу сказала, то что скажут милиционеры?! Они же меня прямо там бы и повязали, возле этой покосившейся калитки. И никогда бы и ни за что бы не поверили, что это не я его!
А это Это не ты?! странно просипела Ксюша и икнула, дернувшись всем своим крупным мягким телом.
Не я!!! заорала Александра, снова упала на стульчик и закрыла лицо руками, намереваясь пореветь всласть. Зачем, скажи, мне его убивать, если я его Если я его люблю любила Боже, какой ужас!!! Какой чертов ужасный ужас, Ксюша!!! Он лежит на этом старом диване, рука вот так. И она уронила правую руку, вывернув кисть, на пол, согнувшись почти пополам. Волосы Его волосы Его рубашка А из рубашки торчит нож
Погоди! Как из рубашки?! Ксюша глупела прямо на глазах, а тут еще эта ее надоедливая икота. Почему из рубашки?! Ты же сказала, что Ромку того убили?!
Так рубашка-то была на Ромке! всхлипнула Александра, и лицо ее жалко сморщилось.
Ах, вон оно что! В остановившихся глазах родительской соседки блеснуло притормозившее было озарение. Нож из рубашки, рубашка на Ромке, стало быть, и нож торчал из Ромки тоже. А в каком месте? Ну, я имею в виду
Да поняла я уже! перебила ее Александра, пореветь как следует, от души, не получалось. Из спины он у него торчал. И в крови все кругом. И на пороге кровь, и следы еще чьи-то!
Следы?! Какие следы?! Ксюша продолжала икать, без конца конфузливо прикладывая кончики пальцев ко рту и тихонько приговаривая: икота, икота, перейди на Федота Какие следы, Александра?! Что за следы?!