Тогда откуда же? Морис кивнул на лежащие на столе билеты.
Алевтина Самойловна подарила.
И за какие же такие заслуги, позвольте спросить, сударыня? усмехнулся Миндаугас.
Позволяю. Пока заслуг нет. Просто восхитилась её куклой.
Понятно, а ещё говорят, что миром правят голод и любовь.
Неправильно говорят?
Всё чаще убеждаюсь, что им правит лесть.
Нет. Она не правит, а рулит, подмигнула ему Мирослава.
Есть разница?
Вообще-то, да. Правда, малюсенькая. И Мирослава показала, какая именно, почти вплотную сблизив указательный и большой пальцы.
Ох уж эти нюансы русского языка, улыбнулся Морис. Но вообще-то сейчас меня волнует совсем другое, убрав улыбку с лица, сказал Морис.
Что же именно?
Мы ведь ни на йоту не продвинулись в расследовании убийства.
Это как сказать, загадочно улыбнулась Мирослава.
У вас появились новые версии?
Версия, уточнила она, одна. И она давно крутилась в моём подсознании.
Не поделитесь?
Пока нет. Но скоро ты всё узнаешь.
Вместе с остальными зрителями в первом ряду.
Не принижай свою значимость. Она подошла к нему вплотную и нежно коснулась указательным и большим пальцем его виска, соскользнула на щёку, замерла на губах.
Он затаил дыхание и закрыл глаза. А когда почувствовал, что её пальцы упорхнули, открыл их. Но Мирославы уже не было в комнате. Миндаугас тихо вздохнул и занялся текущей работой.
Глава 23
Было раннее утро. По идее, Даниле Ильичу надо было бы собираться на работу. Но он всё тянул время, поглядывая почти с ненавистью на ни в чём не повинные часы. Ругался себе под нос гори оно синим пламенем, это модельное агентство.
«А на что ты собираешься жить?» пытался вразумить его внутренний голос. Но Данила отмахивался от него, как от надоедливой мухи. В конце концов, он может продать свой бизнес и заняться чем-то другим. Деньги у него есть. А от общения с девицами всех мастей после смерти Софьи его начало мутить. Он считал, что это она, Софья, во всём виновата, в том числе и в своей собственной смерти. И хотя Данила понимал, что это бред, цеплялся именно за данную спасительную мысль. Это Софья сбила его с пути истинного, испортила ему жизнь и всё прочее! Это она, она!
Его рука машинально тянулась к телефону, и было трудно не пойти у неё на поводу. И всё-таки Данила Ильич не выдержал и позвонил Софии, она тотчас отозвалась и спросила:
Что случилось? Голос её при этом звучал взволнованно.
Ничего, просто соскучился, признался Данила Ильич покаянно.
Соскучился? Она удивилась или только сделала вид.
Я хотел бы встретиться с тобой. Голос его затрепетал от нежности.
Зачем? спросила она сухо.
Данила рассчитывал на другую реакцию, но, скрывая разочарование, проговорил:
Просто посидеть в кафе, как в старые добрые времена.
Но времена изменились, ответила бывшая жена, и теперь они, Данила, она сделала акцент на его имени, недобрые, хоть и старые. Голос Софии теперь был грустным.
Но ведь можно всё исправить, сказал он, приободренный её грустью.
Извини, Данила, но нет, ответила она так холодно, что в его сердце растаяли последние крохи надежды.
Но почему? едва выдавил он из себя.
Ты сам знаешь почему, ответила она и отключилась, позабыв попрощаться.
Раньше его жена никогда не проявляла такой невежливости, и Данила Ильич понял, что Софию мутит от него не меньше, чем его самого от собственного бизнеса. И он догадывался, что уже не сможет ничего изменить или исправить. Он думал о том, что ничего бы этого не случилось, не встреться он с Софьей. И в то же время сам понимал, что лукавил. Как говорила ему перед разводом мать его покойного друга Евдокия Ивановна Потапова: «Это сейчас тебе, Данила, засвербело. А пройдёт совсем немного времени, и ты поймёшь, что совершил ошибку. Будешь раскаиваться, да поздно будет, как говорится, близок локоть, да не укусишь. Остановись сейчас! Ты ведь уже взрослый мужик. Возьми себя в руки».
Но он не внял словам мудрой женщины. Ему тогда казалось, что у владельца модельного агентства должна быть юная жена. И он ведь предлагал Софии сделать операцию, омолодиться. Но она категорически отказалась ложиться под нож.
Он тогда крикнул ей вгорячах:
Вот как, оказывается, ты любишь меня!
А она ответила:
Я люблю тебя, Данила, и всегда любила. Но даже ради тебя я не хочу отказываться от себя как от личности.
При чём здесь личность?! неистовствовал он. Ну подтянут тебе кожу, уберут морщинки, и всё!
И всё? спрашивала она. А после этого я буду смотреть в зеркало и не узнавать себя?!
Ерунда!
Совсем не ерунда, качала она головой, даже и не проси.
И тогда он предложил развестись, а она согласилась. Он ждал, что она будет умолять, цепляться за него. И он повернёт всё по-своему. Но не вышло А то, что вышло, ему теперь ещё долго расхлёбывать.
«Вот как с Нонной, невольно пронеслось в его голове. Нонна, у него же есть Нонна, подумал Данила Ильич, нужно срочно поехать к ней и всё ей рассказать. Хватит уже молчать. Нонна должна знать, что она его» он оборвал свои мысли, быстро оделся, вылетел из квартиры, бегом сбежал по лестнице и кинулся к машине.