Она спряталась в тени и увидела, что когда, Джиджи запел одну из песен, сочиненных Оливией, из таверны вышел Самтаван Садкар и позвал его.
Лорд всегда обращался с Оливией крайне обходительно. Но в его задумчивом взгляде было что-то, из-за чего та решила, что он ее в чем-то подозревает.
Хафлингу не хотелось, чтобы Садкар увидел ее с кошельком Драконошпора, даже и в ослином обличий.
Оливии пришлось снова очень долго ждать их появления. Они были последними, кто вышел из таверны, и Лем запер за ними дверь. Беседуя, Джиджи и Садкар направились к статуе. Оливии хотелось подкрасться и подслушать, но она очень боялась Садкара. Наконец, лорд покинул Джиджи и направился на юг.
Джиджи пошел к западу. Душа Оливии пылала праведным гневом. Она побежала, стуча копытами по мостовой, за длинноногим Драконошпором. Она больше не пыталась скрыть свое присутствие. Раскеттл уже представляла, как скажет Джиджи о том, что только безответственный дурак может оставить свой кошелек в грязи, там, . где его может найти бедный, беззащитный хафлинг. Хотя перед этим ей нужно было превратиться в бедного талантливого хафлинга, которым она была раньше.
Джиджи остановился перед большим домом, окруженным высокой железной оградой. Драконошпор пробормотал что-то себе под нос, отпер засов и вошел в ворота.
Оливия вбежала вслед за Джиджи. Ворота со щелчком закрылись сразу за ней.
Раскеттл оказалась в маленьком саду. Земля была покрыта соломой, виноградная лоза взбиралась по решеткам, стоящим вдоль дорожки, ведущей к дверям дома. Вид сада при лунном свете заставил Оливию вздрогнуть.
— Пора мне показаться ему, — решила она. Оливия открыла рот, отчего кошелек Джиджи со шлепком упал на землю, и громко заржала.
Джиджи вскрикнул от неожиданности и обернулся. Увидев маленького осла, он рассмеялся.
— Какой славный ослик, — сказал Драконошпор.
Он протянул руку, чтобы погладить ее, но Оливия отпрянула назад. Передней ногой она подтолкнула кошелек Джиджи.
— Что это? Мой кошелек! — рассмеялся он, поднимая кошелек и отряхивая его от грязи. Его вовсе не украли. Я выронил его из кармана, выходя из дома. — Джиджи сунул его в карман, снова оставив шнурок висеть снаружи.
«Нет! — подумала с тревогой Оливия. — Это я принесла его тебе, идиот! Ты должен превратить меня обратно в хафлинга». Она попыталась схватить зубами шнурок, но Джиджи шлепнул ее по морде, и Оливия промахнулась.
— Глупое животное. Это не для того, чтобы есть, — сказал он, запихивая шнурок в карман. А почему ты бродишь в моем саду? А?
Оливия расстроенно смотрела на Драконошпора.
— Это Томас, видимо, купил тебя. Значит были причины. Он всегда с умом тратит мои деньги.
Оливия хотела сказать, что Томас не покупал ее, но, конечно, смогла только заржать. Зато уж заржала она громко.
— Тихо. Ты разбудишь соседей. Томасу не следовало оставлять тебя здесь.
Ты, наверное, сжевала свою веревку. Лучше отвести тебя в стойло. С этими словами он расстегнул пряжку своего ремня.
Глаза Оливии расширились, она отскочила от молодого дворянина. Она снова заржала, на этот раз от страха. Оливия ударила ногами в ворота, но они не открывались. Она дернулась вправо, но Джиджи успел сделать из своего ремня петлю и набросил ей на шею.
Оливия прыгнула, надеясь вырваться, но рука Джиджи оказалась слишком твердой. Оливия начала задыхаться.
Это точно была худшая ночь в ее жизни. Она увидела, как убили ее лучшую подругу. Когда Оливия узнала убийцу, это стало для нее ударом. Теперь ее перепутали с животным. Совсем унизительно. Худшим было то, что она была вынуждена послушно идти рядом с Джиджи в его сарай.
— Ромашка, — тихо сказал Драконошпор, открывая дверь и заводя Оливию внутрь, — я привел тебе подружку.
Джиджи зажег масляную лампу рядом с дверью. При свете сарай казался теплым и-удобным.